- Что делать с обидой? - спросили ученики Ходжу Насреддина.
- Обида бывает Малая, Средняя и Большая, а также Острая и Хроническая,
- объяснил мудрец. - Все эти обиды суть разновидности болезни и требуют каждая своего лечения.
Малая Острая Обида похожа на укус слепня - ее лучше всего не заметить, подобно тому, как слон не обращает внимания на вопли обезьян.

Средняя Острая Обида может заставить человека пошатнуться; она подобна рыси, прыгающей с дерева на спину оленя. К такой Обиде следует развернуться лицом и победить ее в открытой схватке оружием Мудрости и Самоотречения, усмиряя ее подобно тому, как всадник укрощает норовистую лошадь.
Большая Острая Обида подобна стреле, поражающей воина и на время повергающей его в беспамятство. Такому человеку нужны помощь и сострадание, а иногда и крепкие путы, как обезумевшему от боли медведю.
Малая Хроническая Обида подобна постоянно гноящейся царапине, про которую человек может забывать, хотя она отравляет его подобно гнилой воде из болота.
У этой Обиды важно найти ее Корень, после чего она превращается в Острую, а затем исчезает.
Средняя Хроническая Обида подобна ядовитой змее, свившей себе гнездо в сердце человека и отравляющей своим ядом всю его душу. Однако человек незаметно для себя привязывается к этой змее, тем более что она поддается дрессировке. Ее нельзя выгнать, иначе как договорившись с ней по-хорошему и поселив на ее место основательную Добродетель.
Большая Хроническая Обида поглощает человека целиком, подобно тому, как удав заглатывает овцу и не спеша переваривает. Единственный выход здесь - полное преображение, подобное превращению куколки в бабочку.

http://hojja-nusreddin.livejournal.com/1255441.html

Глава 3. Отказ от чувства собственной важности

Я рассказал о своих поездках к дону Хуану познакомившему нас приятелю. Он заключил, что я только зря трачу время. Я передал ему свои беседы с доном Хуаном во всех подробностях. Он же полагал, что я преувеличиваю и создаю романтический ореол вокруг выживающего из ума старика.

Но я был весьма далек от романтической идеализации. Напротив, мою симпатию к дону Хуану основательно поколебала его постоянная критика в мой адрес. Тем не менее я не мог не признать, что во всех случаях критика была уместной, точной и вполне справедливой.

Таким образом, я оказался перед дилеммой: с одной стороны, я не мог примириться с мыслью, что дон Хуан способен разрушить мои взгляды на мир, а с другой - мне не хотелось соглашаться с моим приятелем, утверждавшим, что старик просто ненормальный.

Поэтому, чтобы составить окончательное мнение, я поехал к нему еще раз.

Среда, 28 декабря 1960

Едва я приехал, дон Хуан повел меня в пустынный чаппараль, даже не взглянув на сумку с продуктами, которые я ему привез. Похоже, он ждал меня.

Мы шли несколько часов. Растений он не собирал и мне не показывал, зато научил меня "правильно ходить". Он сказал, что удерживать внимание на траве и окружающей обстановке легче, если при ходьбе слегка подогнуть пальцы рук. Он заявил, что моя обычная походка ослабляет внимание и лишает сил, кроме того, никогда ничего нельзя носить в руках. Для поклажи следует пользоваться рюкзаком или заплечным мешком. Особое положение рук, сказал дон Хуан, повышает выносливость и обостряет внимание.

Я решил не спорить и на ходу подогнул пальцы, как он велел. Ни на моем внимании, ни на моей выносливости это никак не отразилось.

Мы вышли утром, а первый привал сделали только около полудня. Я сильно вспотел и хотел напиться из своей фляги, но дон Хуан остановил меня, сказав что лучше сделать только маленький глоток. Потом он срезал несколько листьев с невысокого желтоватого кустика и принялся их жевать. Несколько штук он дал мне и сказал, что это - замечательные листья; если их медленно жевать, жажда исчезнет. Пить хотелось по-прежнему, но неудобства я не ощущал.

Он словно прочел мои мысли и объяснил, что я не почувствовал ни преимуществ "правильной ходьбы", ни положительного действия листьев, которые жевал, потому что я молод и силен, а тело мое ничего этого не заметило из-за некоторой своей тупости. Он засмеялся. Однако я не был склонен веселиться, и это как будто позабавило его еще больше. Он уточнил свое предыдущее заявление, сказал, что мое тело не то чтобы действительно тупое, но как бы спит.

В это мгновение прямо над нами с карканьем пролетела огромная ворона. Это меня испугало, и я засмеялся. Я думал, что это - как раз тот случай, когда смех вполне уместен, но он, к моему удивлению, энергично дернул меня за рукав и с самым серьезным видом велел замолчать.

- Это - не шутка, - сурово произнес он с таким видом, словно я знал, о чем идет речь.

Я попросил объяснить, сказав, что не понимаю, почему его так разозлил мой смех по поводу вороны, ведь мы же смеялись, когда в кофеварке булькал кипяток.

- То, что ты видел, не было просто вороной! - воскликнул он.

- Но я видел, что это была ворона, - настаивал я.

- Ничего ты, дурак, не видел, - оборвал он.

Я не видел причин для грубости с его стороны и сказал, что не люблю действовать людям на нервы и что мне лучше уехать, поскольку он явно не расположен к общению.

Он громко расхохотался, словно я разыграл перед ним клоунаду. Я буквально рассвирепел.

- Ну ты горяч, - небрежно прокомментировал он. - Ты слишком серьезно к себе относишься.

- Можно подумать, ты относился к себе по-другому, когда на меня разозлился! - вставил я.

Он сказал, что ему даже в голову не приходило на меня злиться, и пронзительно взглянул на меня.

- То, что ты видел, не было согласием со стороны мира. Летящая, да еще и каркающая ворона никогда не выражает согласие мира. Это был знак!

- Знак чего?

- Очень важный знак. Он касается тебя, - ответил он загадочно.

В это мгновение прямо к нашим ногам упала сухая ветка, сорванная ветром с куста.

- А вот это - согласие! - дон Хуан взглянул на меня сияющими глазами и рассмеялся грудным смехом.

У меня возникло ощущение, что он просто дразнит меня, на ходу выдумывая правила своей странной игры так, чтобы ему можно было смеяться, а мне - нет. Раздражение мое вспыхнуло с новой силой, и я все это ему выложил.

Но он не рассердился и не обиделся. Он снова засмеялся, и смех этот привел меня в негодование. Я подумал, что он попросту надо мной издевается, и тут же решил, что сыт по горло подобного рода "полевыми исследованиями".

Я встал и сказал, что хотел бы прямо сейчас отправиться в обратный путь к его дому, потому что мне нужно возвращаться в Лос-Анжелес.

- Сядь! - приказал он, - Ты обидчив, как старая дама. Ты не уедешь сейчас, потому что мы еще не договорили.

Я ненавидел его. Самодовольный, высокомерный тип!

Он запел идиотскую мексиканскую песенку, имитируя манеру исполнения одного популярного певца. Он растягивал одни слоги и проглатывал другие, превращая песню в такую смешную пародию, что в конце концов я не выдержал и начал посмеиваться.

- Видишь, ты смеешься над глупой песенкой, - сказал он. - А ведь тот, кто ее таким образом исполняет, равно как и те, кто платит деньги за то, чтобы его послушать, не смеются. Они считают, что это - очень серьезно.

- Что ты хочешь этим сказать? - спросил я.

Я подумал, что этим примером он решил мне показать, что я смеялся по поводу вороны потому, что не воспринял ее всерьез, как не воспринимаю всерьез дурацкую песенку. Но дон Хуан снова сбил меня с толку. Он сказал, что своим невыносимым чванством и слишком серьезным отношением ко всякой чепухе, которая с точки зрения человека, находящегося в здравом рассудке, не стоит выеденного яйца, я напоминаю исполнителя этой песенки и его почитателей.

Затем он вернулся к тому, что говорил раньше об "изучении растений", как бы для того, чтобы освежить эту информацию в моей памяти. Он особо подчеркнул, что если я действительно хочу учиться, то мне необходимо изменить подавляющее большинство своих моделей поведения.

Я снова начал злиться, и взвинтил себя до такой степени, что лишь ценой огромных усилий мог продолжать записывать.

- Ты слишком серьезно к себе относишься, - медленно проговорил он. - И воспринимаешь себя как чертовски важную персону. Это нужно изменить! Ведь ты настолько важен, что считаешь себя вправе раздражаться по любому поводу. Настолько важен, что можешь позволить себе развернуться и уйти, когда ситуация складывается не так, как тебе этого хочется. Возможно, ты полагаешь, что тем самым демонстрируешь силу своего характера. Но это же чушь! Ты - слабый, чванливый и самовлюбленный тип!

Я попытался было возразить, но дон Хуан не позволил. Он сказал, что из-за непомерно раздутого чувства собственной важности я за всю свою жизнь не довел до конца ни единого дела.

Я был поражен уверенностью, с которой он говорит. Но все его слова, разумеется, в полной мере соответствовали истине, и это меня не только разозлило, но и здорово напугало.

- Чувство собственной важности, так же, как личная история, относится к тому, от чего следует избавиться, - веско произнес он.

У меня пропало всякое желание с ним спорить. Было вполне очевидно, что положение мое крайне невыгодно: он не собирался возвращаться домой, пока не сочтет нужным, я же попросту не знал дороги и был вынужден оставаться с ним.

Вдруг он сделал странное движение, как бы принюхиваясь и ритмично подергивая головой. Он весь как-то странно подобрался, словно перед прыжком, повернулся и с любопытством изумленно оглядел меня с головы до ног, словно высматривая что-то особенное, а потом рывком вскочил и быстро зашагал прочь. Он почти бежал. Я поспешил за ним. Примерно с час он шел очень быстро.

Наконец он остановился у скалистого холма, и мы присели в тени под кустом. Я был полностью истощен быстрой ходьбой, но настроение мое несколько улучшилось. Со мной произошли странные изменения. Если в начале перехода дон Хуан меня почти бесил, то теперь я испытывал чуть ли не душевный подъем.

- Непостижимо, - удивился я, - мне в самом деле очень хорошо.

Вдалеке каркнула ворона.

- Знак, - отметил дон Хуан.

Со скалы скатился небольшой камень и с треском упал в чаппараль.

Дон Хуан громко засмеялся и указал пальцем в ту сторону, откуда донесся звук:

- А это - согласие.

Затем он спросил, готов ли я продолжить разговор о своем чувстве собственной важности. Я рассмеялся: недавний приступ гнева казался мне теперь чем-то столь далеким, что было непонятно, каким образом я вообще умудрился рассердиться на дона Хуана.

- Не понимаю, что со мной происходит, - недоумевал я, - то злился, то вдруг почему-то успокоился.

- Нас окружает очень таинственный мир, - сказал он. - И он не так-то просто расстается со своими секретами.

Мне нравились его загадочные утверждения. В них была тайна, и в них был вызов. Я не мог понять: то ли они содержат некий глубоко скрытый смысл, то ли являются полной бессмыслицей.

- Если будешь когда-нибудь в этих местах, - сказал он, - держись подальше от места нашей первой стоянки. Беги от него, как от чумы.

- Почему? В чем дело?

- Не время это объяснять, - ответил дон Хуан. - Сейчас нам нужно разобраться с чувством собственной важности. Пока ты чувствуешь, что наиболее важное и значительное явление в мире - это твоя персона, ты никогда не сможешь по-настоящему ощутить окружающий мир. Точно зашоренная лошадь, ты не видишь в нем ничего, кроме самого себя.

Какое-то время он разглядывал меня, словно изучая, а потом сказал, указывая на небольшое растение:

- Поговорю-ка я со своим маленьким другом.

Он встал на колени, погладил кустик и заговорил с ним. Я сперва ничего не понял, но потом дон Хуан перешел на испанский, и я услышал, что он бормочет какой-то вздор. Потом он поднялся.

- Неважно, что говорить растению, - сказал он. - Говори что угодно, хоть собственные слова выдумывай. Важно только, чтобы в душе ты относился к растению с любовью и обращался к нему, как равный к равному.

Собирая растения, объяснил он, нужно извиняться перед ними за причиняемый вред и заверять их в том, что однажды и твое собственное тело послужит им пищей.

- Так что в итоге мы с ними равны, - заключил дон Хуан. - Мы не важнее их, они - не важнее нас.

- Ну-ка, поговори с растением сам, - предложил он. - Скажи ему, что ты больше не чувствуешь себя важным.

Я заставил себя опуститься перед растением на колени, но заговорить с ним так и не смог. Я почувствовал себя глупо и рассмеялся. Однако злости не было.

Дон Хуан похлопал меня по плечу и сказал, что все нормально, мне удалось не рассердиться, и это уже хорошо.

- Теперь всегда говори с растениями, - сказал он. - Пока полностью не избавишься от чувства собственной важности. В конце концов тебе должно стать безразлично, смотрит на тебя кто-то в этот момент или нет. Ступай-ка вон туда, в холмы, и потренируйся сам.

Я спросил, можно ли беседовать с растениями молча, в уме.

Он засмеялся и потрепал меня по затылку.

- Нет! С ними нужно разговаривать громко и четко, так, словно ты ждешь от них ответа.

Я направился туда, про себя посмеиваясь над его странностями. Я даже честно пытался поговорить с растениями, но ощущения нелепости этого занятия побороть не смог.

Выждав, как мне показалось, достаточно долго, я вернулся к дону Хуану, чувствуя, что он знает о моей неудаче.

Он даже не взглянул на меня, только жестом велел сесть и сказал:

- Смотри внимательно. Сейчас я снова буду беседовать со своим маленьким другом.

Он опустился на колени перед кустиком и примерно с минуту, улыбаясь, что-то говорил, причудливо раскачиваясь и изгибаясь всем телом.

Мне показалось, что он спятил.

- Кустик велел сообщить тебе, что он весьма съедобен, - сказал дон Хуан, поднявшись с земли. - Горсть его листьев способна сохранить человеку здоровье. Еще он сказал, что вон там такие кусты растут во множестве.

И дон Хуан кивнул на склон холма ярдах в двухстах отсюда.

- Идем поищем, - предложил он.

Меня рассмешила эта клоунада. Конечно, мы их там найдем, ведь дон Хуан прекрасно знает пустыню, и ему наверняка хорошо известно, где что растет.

По пути он велел мне запомнить это растение, потому что оно является не только съедобным, но и лекарственным.

Я спросил его, наполовину в шутку, не от кустика ли он все это сейчас узнал. Он остановился, окинул меня недоверчивым взглядом, покачал головой и со смехом воскликнул:

- Ну и ну! Ты умник, и оттого глуп - глупее, чем я думал. Ну как растение могло поведать мне о том, что я и так знаю?

Потом он объяснил, что все свойства растений этого вида были ему хорошо известны и раньше, а этот кустик только открыл ему, где в изобилии произрастают его собратья, сказав, что не возражает против того, чтобы дон Хуан рассказал об этом мне.

На склоне мы обнаружили целые заросли таких кустов. Я едва не расхохотался, но он тотчас велел мне поблагодарить растения. Я чувствовал себя мучительно скованным, и так и не смог этого сделать.

Он снисходительно улыбнулся и произнес еще одну из своих загадочных фраз, повторив ее три или четыре раза:

- Мы находимся в таинственном мире. И люди значат здесь ничуть не больше всего прочего. И если растение поступает благородно по отношению к нам, мы должны его поблагодарить, иначе оно вполне может не дать нам уйти отсюда.

При этом он взглянул на меня так, что я похолодел. Я поспешно наклонился к растениям и громко сказал:

- Спасибо!

Он удовлетворенно засмеялся.

Побродив по пустыне еще час, мы повернули к его дому. Вскоре я отстал, и дону Хуану пришлось меня подождать. Он проверил мои руки; пальцев я не подгибал. Он сказал, что либо я буду за ним наблюдать и во всем подражать ему, либо он вообще никогда не возьмет меня с собой.

- Ты не маленький, и я не собираюсь всякий раз тебя дожидаться, - отчитал он меня.

Эта фраза смутила меня и повергла в недоумение. Как могло получиться, что старик ходит быстрее меня? Мне всегда казалось, что я сложен атлетически и достаточно силен, однако я действительно не мог за ним угнаться.

Я согнул пальцы и с удивлением обнаружил, что без особых усилий могу выдерживать тот бешеный темп, который задавал дон Хуан. Я даже почувствовал, что руки сами тянут меня вперед.

Настроение поднялось, и я беззаботно шагал рядом с этим странным старым индейцем, чувствуя себя почти счастливым.

Я попросил его показать мне, где здесь растет пейот. Взглянув на меня, он не сказал ни слова.

Назад | Далее...

Карлос Кастанеда, "Путешествие в Икстлан"

 

"Чувство собственной важности?", "А, ну с этим у меня все в порядке", "Я уже, или почти уже от него избавился" (вариант: "У меня его и не было") - это мысли, c которыми я начинал свою практику.

Естественно, я не был уникален в своем заблуждении, все мы совершаем примерно одни и те же ошибки. Это со всей очевидностью выявили тренинги по сталкингу. Те ребята, которые ко мне приходили, демонстрировали все те же самые ошибки, которые я совершал в свое время.

Наверное, это первая и самая главная проблема/ошибка в избавлении от ЧСВ. Это крайне пагубное заблуждение, которое может существенно тормозить практику многие годы. Мы не делаем то, в чем не видим необходимости. Тогда как избавление от ЧСВ не мнимое, а реальное - это единственный путь к свободной энергии и всему, что с ней в итоге связано…

Если вы думаете, что уже почти избавились от ЧСВ, или у вас его нет, то знайте, что с вероятностью 99,9% вы заблуждаетесь. Даже если допускаете мысль о том, что у вас, возможно, есть ЧСВ, то, скорее всего, вы слишком оптимистичны.

Все гораздо хуже, чем вы даже можете себе представить :o). Я могу это утверждать, опираясь на свой личный опыт и опыт проведения тренингов. Степень собственного заблуждения становиться очевидной по прошествии нескольких лет продвижения по этому пути. Это даже не вопрос искренности и честности перед самими собой, это вопрос наличия или отсутствия необходимого количества осознания, чтобы уловить и отследить масштабы ЧСВ.

Все, что можно сделать - это просто принять как данность, что с чувством собственной важности у нас у всех "все в порядке" :o). ЧСВ не просто "иногда проявляется", оно - фон нашей жизни. Именно это нужно иметь в виду, приступая к практике избавления от ЧСВ.

Работы, связанной с избавлением от ЧСВ, не просто много, ее колоссально много. Это действительно так, поверьте на слово, если сможете (проверить это вы сможете позже). Принятие данного факта сэкономит вам годы пустых иллюзий и заблуждений.

Прежде чем начать что-то делать, полезно определиться с целями. В чем цель избавленья от ЧСВ? Какой результат мы хотим получить, избавляясь от чувства собственной важности?

Наверное - это результат осознания равной важности себя и остального мира, себя и других людей, своих поступков (мыслей, чувств, идей и т.д.) и поступков других людей. Это состояние сознания, а точнее иная (отличная от привычной) схема или структура распределения внимания. Я подчеркиваю это. Все дело во внимании ("все дело в волшебных пузырьках") :o). Во внимании, и только в нем!

Цель в том, чтобы сформировать такую структуру внимания, которая естественным образом формирует оценку себя и окружающего мира (и др. людей, являющихся частью окружающего мира) как категорий, имеющих равную значимость - важность.

Отношение к чему-либо, первичная (чувственная) оценка событий и ситуаций - процесс в большей мере автоматический (наверное, это естественное свойство тоналя - интерпретировать и оценивать). Можно сколь угодно долго и проникновенно декларировать о равной важности всего и вся, а потом легко попадать в очередной приступ ЧСВ.

Как бы искренне мы ни желали изменить свое отношение к ситуации, в которой явно и недвусмысленно в очередной 1001-й раз вылезла наша важность, ее оценка и самовосприятие все равно будут формироваться на основе текущей схемы распределения внимания.

И поделать с этим мы ничего не можем (за исключением использования воли, к этому еще вернемся), так работает аппарат восприятия. Но мы можем работать со структурой распределения внимания. И уже опосредованно получить на выходе необходимую нам равную важность.

Собственно, перестройка схемы распределения внимания и есть процесс избавления от чувства собственной важности. Это тот самый процесс изменения тоналя. А если говорить совсем точно, придерживаясь канонических трудов мэтра :o), то, конечно же, мы не изменяем сам тональ и его элементы (идеи, мысли, чувства), мы скорее изменяем количество внимания, уделяемое этим элементам, т.е. меняем ту самую схему распределения внимания, о которой шла речь выше.

Чувство собственной важности активно тогда, когда что-то для нас важно.

Если быть честным, то всегда есть что-то, что для нас важно: важная встреча, важная идея, мысль, важное кино, важная учеба, важное мнение близких для нас людей и т.д. И чем это важнее для нас, тем сильнее проявляется чувство нашей собственной важности. Даже наша приверженность пути воина, если она выражается в идее о том, что путь воина важнее, чем любой другой путь. Путь воина не важнее, просто он дает вполне определенный результат, который не дают другие пути. Впрочем, это уже совсем другой разговор.

Есть два нюанса.

1. Это что-то, что важно, не является важным само по себе. Важности, отделенной от индивида, не существует. Если что-то значимо, то это обязательно значимо по отношению к нам. Мы всегда проецируем нашу важность на что-то.

Представьте яркую солнечную погоду. Стоим мы себе на солнышке и, естественно, отбрасываем тень. Это тень нашей важности, в которую попадают окружающие нас события, люди, идеи, мысли. Все, что попадает в эту тень, и является для нас важным. Не было бы нас с нашей важностью, не было бы и важных для нас событий, людей, ситуаций.

Естественно, что это метафора. Нужно понимать, что речь идет все о той же схеме распределения внимания. Изначально эта схема предполагает значительную концентрацию внимания на нас самих (если говорить точнее, то на нашем образе или нашем представлении о себе), т.е. солнышко светит на нас. Если "нас много", т.е. много внимания сконцентрировано на себе, то, естественно, в зону этого внимания будут попадать и смежные участки - то, что непосредственно связанно с нами: наши дела, наши мысли, наши отношения с другими людьми и т.д.

Еще один образ. Допустим, мы в темной комнате. В одну из стен этой комнаты ввинчен шуруп. У нас есть фонарик. Мы направляем его на шуруп и, естественно, что помимо шурупа мы еще видим окружающее его пространство.

Теперь ближе к реальности. Шуруп - это наше представление о самих себе, набор идей, мыслей, чувств - все то, что мы о себе думаем и знаем. Все, что окружает шуруп - это наши поступки, ситуации, в которые мы попадаем, люди, с которыми мы общаемся, и т.д.

Луч фонарика в данном случае - это внимание. А его фиксация - причина чувства собственной важности.

Еще раз. Причина нашей важности - это всего лишь фиксация внимания на себе. Та самая самопоглощеннность, о которой говорил дон Хуан.

2. Важным что-то является только по сравнению с чем-то другим, т.е. важность некоторого человека, предмета, ситуации, идеи и т.д. не является обособленной, обязательно идет сравнение с чем-то. Ну, например, важнее быть хорошим в глазах окружающих, чем быть плохим. Важнее закончить институт, чем его не заканчивать. Важнее зарабатывать достойные деньги, чем получать какую-то ерунду и т.д.

Опять же существенная оговорка (как и в случае с мнимой важностью пути воина). Хотя это и не важно, но то, на чем сосредоточенно внимание, дает по жизни вполне определенный результат. Если, например, внимание человека по жизни зафиксировано на деньгах и способах их зарабатывания, то, скорее всего, он успешный бизнесмен, и зарабатывать деньги для него так же легко, как нам, например, обсуждать вопросы избавления от ЧСВ :o).

Суммируя все выше сказанное, можно перейти к простой технике выслеживания собственной важности.

Выслеживание важности чего-либо осуществляется с помощью одного простого вопроса:

Это для меня важно?

Памятуя о том, что важность имеет сравнительный характер, можно еще уточнить, а что важнее?

Эти вопросы, своевременно задаваемые самому себе, позволяют вести мониторинг (эх, слово-то какое) своей важности. Если мы замечаем что-то важное для нас, то это гарантированно проекция нашей же важности, т.е. ЧСВ.

Ок. Отследили. Что дальше? Как бы от этого избавиться… Надо понимать, что избавление от ЧСВ - это кардинальная перестройка схемы распределения внимания. Собственно, следование пути воина, культивирование его принципов в своей жизни и есть такая перестройка.

Часть 2.

Избавление от ЧСВ включает в себя несколько взаимосвязанных областей.

1. Изучение ЧСВ, глубокое и всестороннее изучение себя, результатом которого должно стать понимание и принятие себя (текущий образ "Я").

Мне представляется полезным изучать ЧСВ по следующим плоскостям:

1) Эмоциональные ловушки (паразитные состояния).

2) Реакции (стереотипы восприятия и реагирования).

3) Отношение, оценка (к происходящим событиям, людям и самому себе).

4) Ожидания (связанные с подтверждением собственной значимости, по типу "люди ко мне должны относиться…", "судьба должна быть ко мне благосклонна", "из этой ситуации я должен получить…").

5) Установки (неосознанные правила, по типу "я должен весть себя так", "мне нужно быть таким").

6) Устремления (неосознанные цели: "хочу машину, квартиру дачу, много денег, карьерный успех, признание и т.д.").

Подробно эта тема обсуждалась в статье "Выслеживание чувства собственной важности".

Все это изучается как в процессе перепросмотра, так и в разнообразных ситуациях социального взаимодействия (общение с др. людьми, совместная деятельность и т.д.), т.к. это непременная составляющая качественного сталкинга.

Глубокое и всестороннее изучение себя является основой для избавления от чувства собственной важности. Без знания себя ничего не получится. Если нет понимания того, что я есть сейчас, то о какой смене установок можно говорить? Как можно куда-то идти, не зная, где я сейчас?

Представьте - вам завязали глаза, вывезли куда-то в город и сказали, что вам нужно попасть, например, на улицу Пети Задунайского к дому такому-то. Причем вы там и не были никогда и район тот представляете очень приблизительно (свобода она такая - неизвестная). Представили? Надо думать, что добраться туда самостоятельно не реально. С подсказками, в принципе, можно. Если конечно, люди попадутся знающие.

Ситуация очень даже жизненная. Метафорическое отражение нашего положения. Учителей нет, знающих людей единицы, и людям этим, скорее всего, не до нас. Все, что остается - это снять, наконец, повязку и оглядеться по сторонам. Это не гарантирует достижения желаемой цели, но существенно повышает шансы на успех нашего безнадежного предприятия.

2. Тренировка навыков управления вниманием (практики ОВД и перцептивного неделания).

Это классические практики использования периферического зрения, слушания и др. Это развитие навыков управления своим вниманием. Это то, что знакомит с вниманием/осозанием самым лучшим образом. Это то, что подводит к управлению своей волей и намерением, т.к. внутренний диалог (внутреннюю болтовню) невозможно остановить, не приложив к этому намерение.

Эти практики позволяют получить первый опыт использования намерения, воли и осознания.

Пацаки  чатланам совсем на голову сели!

3. Осознанное и осмысленное формирование иного мировоззрения, отношения к себя и к миру.

Это культивирование принципов пути воина. Это следование "декларации о намерениях", это стремление воплотить желаемый образ "Я", это стремление стать настоящим воином :o).

Желаемый образ (эталонная модель) неразрывно связан с безупречностью, принятием ответственности, осознанием смерти и т.д. Это можно еще назвать "что такое хорошо?". А точнее, ответ воина на этот вопрос своими действиями, поступками, мыслями и чувствами.

Проблема обычного человека заключается в том, что у него нет карты, он не знает, куда он движется и куда ему двигаться. В случае воина ситуация иная, у него есть Путь. Есть определенный корпус мировоззренческих установок, принципов поведения и отношения, которые направляют воина и отвечают на вопрос "Что делать?" и "Каким нужно быть?" Это и есть эталонная модель "Я", которую воин воплощает в самом себе.

Если в пункте один (изучение ЧСВ) мы исследуем себя реального, назовем это точкой А, то здесь мы "движемся" к точке Б - воплощаем себя желаемого. В реальности это движение условно, скорее мы создаем точку Б. Постепенно, шаг за шагом уточняя и дополняя ее, фиксируя свое внимание на определенных идеях, которые составляют желаемый образ "Я".

Именно здесь начинается формирование иной - исключающей выдающееся значение собственной персоны - схемы распределения внимания, а также оптимизация процессов мышления. При такой оптимизации уходят (а точнее, отодвигаются на задний план) лишние мысли, идеи и ценности, которые потребляют львиную долю психической энергии и внимания.

4. Ситуативная практика выслеживания ЧСВ и его остановка с помощью воли.

Здесь главным критерием прогресса является способность находиться в ситуациях, провоцирующих ЧСВ, оставаясь внутренне уравновешенным и спокойным. Это очень важно. Вторая самая типичная и распространенная ошибка, совершаемая теми, кто практикует сталкинг, - "уход" из ситуации, "бегство".

Стать отшельником - значит потакать себе, своей слабости. Отшельник не отрекается, он насильно загоняет себя в пустыню, принуждая к затворничеству, или бежит от женщины, трудностей, полагая, что это спасет его от разрушительного действия сил жизни и судьбы. Но это - самообман.

Карлос Кастанеда, "Отдельная реальность".

Этот уход может быть как на уровне физических действий - буквально, избегание каких-то ситуаций, отказ от общения с раздражающими/неприятными людьми, так и на уровне внимания, например - отвлечение от раздражающего фактора, размышления о чем-то другом.

Даже если это что-то другое - мысли о смерти, то правильная практика осознания смерти в этом случае (при всплеске ЧСВ) будет заключаться в связывании текущей ситуации с идеей о своей неизбежной кончине, т.е. в поле внимания нужно удерживать как мысли о смерти, так и ситуацию, в которой активизировалось ЧСВ.

Чаще всего и привычнее для нас уход из ситуации (или конфронтация). Почему? Да потому что ситуация болезненна и неприятна. Меня обидели, оскорбили и т.д. Да плюс к этому еще и осознание своей несовершенности, глупости: "Семен, Семеныч", опять ЧСВ. Соблазнительно и наиболее просто "уйти" из ситуации, забывшись и переключив внимание на что-то иное, или самоутвердиться, ответвив "ударом на удар".

Но настоящий воин :o) так не поступает! Он признает свою боль и свое несовершенство, но не как повод для сожаления, а как живой вызов… (и далее по тексту канонических трудов).

Если мы хотим тренировать волю, а точнее, учиться использовать ее для остановки ЧСВ, то нужно оставаться в ситуации, трезво воспринимая существующее положение дел. Удерживая себя при этом в спокойном и уравновешенном состоянии.

Задача этой ситуативной практики в том, чтобы осуществить переоценку определенной конкретной ситуации, не выпадая из нее, т.е. речь идет все о том же изменении схемы распределения внимания.

Естественно, что это сложно. Сложно главным образом потому, что воля формируется не сразу. Можно все прекрасно понимать, осознавать свою важность и не суметь ничего с этим сделать, не суметь "выровнять" себя только потому, что не хватает воли и намерения. Еще это сложно, потому что ситуация разворачивается быстро, и нужны хоть какие-то первоначальные навыки управления своим вниманием, которые закладываются как раз на практиках ОВД (см. пункт 2).

Часть 3.

В заключении хочется упомянуть о третьей распространенной ошибке, связанной с избавлением от ЧСВ. Ошибка связана с тем, что человек, практикующий избавление от ЧСВ, под предлогом борьбы с этим самым ЧСВ запрещает себе определенные действия и поступки.

Например, если человек считает, что поучение других - это одно из проявлений его ЧСВ (надо заметить, что считает он так не без основания), то ошибкой будет запрет всего, что данным человеком воспринимается как поучения.

В моем случае несколько лет назад была именно такая ситуация, и под этот запрет попали вообще всякие мои объяснения. Находясь в каких-нибудь компаниях и слыша тему, в которой я мог поучаствовать, я запрещал себе это делать, аргументируя такой запрет избавлением от ЧСВ. Фактически я затыкал сам себя, как только возникало желание вставить свою "умную мысль".

Естественно, что ничего хорошего из этого не вышло. От ЧСВ я таким образом не избавился, наверное, даже больше его укрепил мыслями о том, что, претерпевая определенные трудности (подавляя желание вступить в дискуссию), я избавляюсь от ЧСВ.

По этому поводу у дона Хуана есть замечательные слова:

Отказывая себе в чем-либо, человек потакает себе, идя на поводу самолюбия или даже самовлюбленности. Я не советую заниматься подобными глупостями. Поэтому и позволяю тебе спрашивать - все, что ты пожелаешь. Если бы я потребовал от тебя прекратить задавать вопросы, ты мог бы поранить свою волю, пытаясь выполнить мое требование. Самоограничение - самый худший и самый злостный вид потакания себе. Поступая подобным образом, мы заставляем себя верить, что совершаем нечто значительное, чуть ли не подвиг, а в действительности только еще больше углубляемся в самолюбование, давая пищу самолюбию и чувству собственной важности.

Карлос Кастанеда, "Отдельная реальность".

Эта ошибка типична. Наверное, многие, если не все, через нее проходят. Проблема в том, что подобная порочная практика запрета себе каких-то действий затрагивает самый поверхностный - поведенческий уровень, а работа с ЧСВ должна идти на уровне внимания. Отчасти это смена установок (мировоззренческий аспект), отчасти тренировка внимания (ОВД, перцептивное неделание и др.), отчасти управление своей волей (изменение фокуса внимания за счет намерения).

Более того, подобные самоограничения самым серьезным образом ограничивают поведенческий репертуар, и через несколько лет подобной дрессуры вы просто потеряете определенные коммуникативные навыки, вы элементарно разучитесь делать какие-то вещи или станете делать их гораздо хуже. В принципе это не смертельно, можно также и восстановить утраченные навыки, но смысл? Это потерянное время и упущенные возможности.

Еще это плохо по причине оскудения ситуаций социального взаимодействия. Избегая определенных действий или ограничивая свое самовыражение, мы сужаем поле нашей деятельности, мы исключаем из своей жизни множество ситуаций, которые могли бы нас многому научить.

Подобная практика самоограничений у меня рождает следующую аналогию: есть комната, в которой мы нагадили (по-крупному) и хочется ее привести в порядок, но вместо того, чтобы убрать там, мы просто прикрываем отдельные кучки листочками бумаги. Вроде и не заметно, однако пахнет… И суть от этих листочков не меняется. Можно как угодно ловко маскировать свое ЧСВ, но как энергия уходила на него, так и будет уходить.

Ок. Кто виноват понятно. Что делать?

Сейчас, попадая в ситуации, в которых проявляется мое ЧСВ, я стараюсь во-первых: 1) конкретизировать это чувство, осознать и прочувствовать его, "ухватить его покрепче за яйца" :o). 2) мягко его погасить, перестроив внимание (снять излишнюю фиксацию внимания с себя), или, если не получается, то хотя бы не дать ему раздуться.

Естественно, что я стараюсь это делать, продолжая участвовать в ситуации, которая провоцирует мое ЧСВ.

Что делать, если какое-то поведение кажется для себя не приемлемым? Те же самые поучения. Ну не нравится мне "нависать" над собеседником и вещать ему что-то "сверху". К тому же это просто непродуктивно в плане общения. Как правило, это вызывает отторжение и сопротивление. Можно высказывать действительно дельные по сути мысли и идеи, но высказывать их настолько коряво по форме, что все это просто будет натыкаться на стену неприятия и отторжения. Что делать?

Я поступаю следующим образом: во-первых, работаю с ЧСВ по описанной выше схеме, во-вторых, не уходя из ситуации, меняю ее форму, т.е. говорю несколько иначе, выбираю другие слова, по другому строю речь. Этот абзац - пример такого построения (начиная с "Я поступаю следующим образом…").

Теперь антипример. Ребята, я точно знаю, как правильно. Вам нужно говорить по другому, вам нужно вести себя иначе, естественно, что вам нужно избавляться от ЧСВ. Это, кстати, пример так называемого директивного обращения, довольно популярного и распространенного в кастанедовской среде.

Но не суть. Все это здорово только тогда, когда внешняя работа над своей речью, формой обращения к собеседнику и т.д. не подменяет внутреннюю - работу с ЧСВ.

Еще один нюанс. Можно ли определить ЧСВ собеседника по его речи, интонациям, по форме его обращения и т.д.? С одной стороны - НЕТ, т.к. человек свободный от ЧСВ не ограничен в самовыражении, с другой - ДА, пока мне не попадались такие люди :o). Чаще всего за грубостью, высокомерием и хамством скрывается важность собеседника, незнание элементарных законов коммуникации, слабое осознание и/или небрежность.

Человек, который демонстративно ведет себя "свободно и раскованно", например, сплевывая на пол в кафе (совершенно реальная история встречи с одним из "практикующих"), или грубо указывает на ошибки посетителям форума, с вероятность 99,9% демонстрирует не отсутствие ЧСВ, а отсутствие элементарного воспитания (то бишь незнание основных законов адекватного социального поведения) и небрежность.

Подтверждается это систематическим поведением, т.е. регулярным повторением одних и тех же паттернов (схем и шаблонов) поведения.

Если человек ведет себя подобным образом всегда или ведет себя так большую часть времени, то это действительно неизжитое ЧСВ, небрежность и др. Если же человек ведет себя по разному, не зависая на одном и том же типе поведения, то это классный сталкер, и, возможно, что он уже близок к тому самому 0,1% :o).

Ну вот, вроде и все.

Валерий Чугреев, 29.10.2006

http://www.stalking.nm.ru/article/a_dispchsv.html

---

Moola mantra

 

jooov.net
Текст и перевод( слова ) песен lyrics, минусовка