Другое мнение о душе еврея.
– Что такое еврейская телеграмма?
– Там написано: «Отправил письмо. Начинай волноваться».
И, наконец, моя любимая история.
Компания пожилых пенсионеров каждый день собирается в одном из кафе Тель-Авива. Они пьют кофе и часами обсуждают ситуацию в мире. Рисуя положение дел, своими разговорами они часто приводят в уныние.
Как-то раз один из них заставил остальных вздрогнуть своим заявлением: «Знаете, а я – оптимист!»Другие были сперва поражены, но потом один из них заметил нечто подозрительное: «Постой-ка, если ты оптимист, то почему ты выглядишь столь обеспокоенным?»
«А вы думаете, это так просто – быть оптимистом?»
«Сокрушающийся оптимист» задевает за живое в большинстве примеров еврейского юмора. Настаивая, что мир движется к совершенству и что в будущем наступят дни Мессии, иудаизм воодушевляет евреев быть оптимистами. Но история евреев с ее трагическими страницами Крестовых походов, изгнаний, погромов и Холокоста склоняет их к пессимизму. Поэтому, будучи евреями, мы – оптимисты с обеспокоенным лицом.
1. «Эдипов, шмедипов – лишь бы он мать свою любил» Крепкая хватка еврейской семьи
Родители и дети
Сидят на скамейке в Майами-Бич три пожилых еврейки, и каждая хвалится тем, насколько предан ей ее сын.
Первая говорит: «Мой сын настолько предан мне, что в прошлом году подарил на день рождения кругосветный круиз в каюте первого класса, где все услуги были оплачены».
Вторая говорит: «Мой сын еще преданнее. В прошлом году он устроил для меня настоящий праздник в день моего семидесятипятилетия да еще дал денег, чтобы я могла оплатить перелет моим хорошим друзьям из Нью-Йорка».
Третья говорит: «И все-таки мой сын самый преданный. Он ходит к психиатру три раза в неделю и платит по 120 долларов за час. И что вы думаете, о чем он говорит все это время? Обо мне».
Крепкие связи внутри еврейской семьи не являются вымыслом современного еврейского юмора. Корни этого идут к Пятой из Десяти Заповедей: «Почитай своих отца и мать».[16] Сегодня люди уже воспринимают как должное то, что религия поддерживает близость семейных отношений. В 1950-х годах была популярна броская фраза: «Семья, которая молится вместе – остается вместе». Но на деле прописать уважение к родителям в наиболее фундаментальном религиозном своде законов – случай весьма необычный. Новые религии обычно способствуют тому, чтобы дети отходили от своих родителей, опасаясь, что старшие могут попытаться помешать своим отпрыскам избрать жизненный путь, отличный от их родного. Многие религиозные культы в СШа примечательны тем, что ослабляют, если не разрушают, привязанность детей к семье.[17]
Враждебное отношение к родителям также характерно для радикальных, в особенности тоталитарных, политических движений. Как в нацистском, так и в коммунистическом обществе детей учили доносить партийным чиновникам об антиправительственных поступках или высказываниях своих родителей. В Советском Союзе даже еще в 80-е годы дети, вступавшие пионерскую организацию, советский аналог бойскаутов, клялись следовать по стопам Павлика Морозова. В 1930-е годы двенадцатилетний Павлик донес коммунистическим властям об антиправительственных высказываниях своего отца, которого в ускоренном порядке расстреляли. Дядя мальчика, придя от этого в ярость, убил его. На протяжении следующей половины столетия, пока к власти не пришел Горбачев, Павлик Морозов оставался для советской молодежи образцом гражданина, а в парках страны ему устанавливали памятники. Можно только представить себе неудобство родителей, когда они, прогуливаясь в парке с детьми, должны были объяснять им, чей это памятник. «Это памятник Павлику Морозову», – говорит папа (или мама). «Папа, а что он сделал?» Наверняка это доставляло неприятные ощущения.
Поразительно, что иудаизм с самого начала делал столь ярко выраженный акцент на взаимоотношениях родителей и детей.[18] При этом еврейский юмор касается тяжелой стороны этого взаимодействия, когда столь восхваляемые отношения становятся слишком ревностными. Указания на подобную чрезмерную интенсивность имеются и в Талмуде. Некоторые раввины фактически не выдвигают никаких пределов, до которых распространяется сыновний (дочерний) долг: «У Рабби Тарфона была мать, для которой он, всякий раз когда она хотела забраться в кровать, наклонялся, чтобы она [встав на него ногой] могла взойти, а когда она хотела спуститься, то наступала на него. Пойдя в ешиву, он похвастался этим. Другие ему сказали: “Ты этим не оказал ей и половины должного почтения – если она бросит у тебя на глазах в море кошелек, разве ты не начнешь ее стыдить [или злиться на] нее?”» (Киддушин, 31б)
Словно намереваясь заставить детей всегда чувствовать свою вину независимо от того, как они относятся к своим родителям, Талмуд содержит историю о праведном нееврее Даме, который был готов заключить сделку по продаже драгоценностей, собираясь выручить с нее 600 000 золотых динариев прибыли. К сожалению, ключ от сундука, где хранились драгоценности, лежал под матрасом у его отца, а тот прилег вздремнуть. Дама не стал его будить, «беспокоить его», как сказано в Талмуде. О том же Даме есть в Талмуде и другая история: «[Он] как-то надел отделанную золотом шелковую мантию и восседал среди римской знати, когда зашла его мать, сорвала ее с него, стукнула его по голове и плюнула ему в лицо, однако он никак не выразил ей свою досаду» (Киддушин, 31а).
Некоторые раввины в Талмуде предъявляют к детям столь крайние и нескончаемые требования, что один мудрец, Рабби Йоханан, сказал в отчаянии: «Счастлив тот, кто никогда не видел своих родителей» (Киддушин, 31б).
Аналогично в истории о трех женщинах в Майами-Бич наилучшим способом для сына выразить свое почтение матери, оказалось платить психиатру за возможность высказаться у него на приеме о том, что она не знает меры.
Связь между психиатрией и еврейскими матерями не случайна. Несмотря на то, что среди врачей СШа подавляющее большинство евреев, больше всего их в психиатрии (если учесть долю евреев в общем населении страны, то можно сказать, что их доля в этой специальности составляет 477 %).[19]
Широкое представительство евреев в психоаналитике началось с самого ее основания. Зигмунд Фрейд избрал г. Юнга в качестве первого президента Международной ассоциации Психоаналитиков, поскольку не хотел, чтобы психиатрия оказалась отвергнутой как «еврейская наука» (хотя нацисты все равно это сделали), а Юнг был единственным неевреем среди близких людей Фрейда. «Только благодаря появлению [Юнга], – писал Фрейд в письме к другу – психоанализ избежал участи оказаться чисто еврейским предприятием».
В еврейских шутках о психиатрии почти неизменно присутствует тема семьи, и их эволюция прошла два этапа. Вначале они были связаны с неспособностью неискушенных евреев из Восточной Европы постичь ту глубину понимания, к которой открывала доступ психиатрия.
У матери сложились очень напряженные отношения с ее четырнадцатилетним сыном. В доме стоит непрестанный крик и бушуют ссоры. В конечном итоге она решила отвести его к психоаналитику. После двух сеансов врач пригласил мать зайти в кабинет.
«У вашего сына Эдипов комплекс», – говорит он ей.
«Эдипов, шмедипов – выдает ему в ответ женщина, – лишь бы он мать свою любил».
Более поздний юмор предполагает, что современные евреи более осведомлены в психологии. «Всякий еврей либо проходит курс лечения, либо только его закончил, либо собирается пройти, либо же он врач», – гласит популярная острота. Вуди Аллен, являющий собой наиболее типичный в массовой культуре образ еврея-неврастеника, признался, что сам прибегает к услугам психоаналитиков уже более двадцати лет.
В этой связи неудивительно, что еврейские шутки о посещении психоаналитика вышли далеко за рамки «Эдипов, шмедипов»:
Голдстейн пользовался услугами психоаналитика на протяжении десяти лет, посещая его четыре раза в неделю. Наконец врач сообщил ему, что они достигли всех поставленных целей и ему больше нет необходимости приходить на прием. Человек пришел в ужас:
«Доктор, я стал сильно зависеть от этих встреч. Я не могу так взять и прекратить».
Врач дал Голдстейну номер своего домашнего телефона: «Если я когда-то понадоблюсь, – звоните в любое время».
Две недели спустя, в воскресенье, в 6 утра, в доме врача звонит телефон. На проводе Голдстейн:
«Доктор, мне снился жуткий кошмар. Мне приснилось, что вы были моей матерью, и я проснулся в страшном поту».
«И что вы сделали?»
«Я проанализировал сон, как вы учили меня на сеансах».
«И?…»
«Но я так и не смог заснуть. В итоге я спустился вниз, чтобы позавтракать».
«И что вы съели?»
«Я выпил только чашку кофе».
«И вы называете это завтраком?!»
Еврейские родители также известны (а в некоторых кругах – печально известны) тем, что стараются все время, со своими тревогами, быть рядом со своим чадом. «Еврей при живых родителях, – написал Филипп Рот в книге “Жалобы портного”, – это пятнадцатилетний мальчик, который будет оставаться таковым, пока они не умрут». Один знакомый раввин, выросший в чрезвычайно ортодоксальных окрестностях парка Боро в Бруклине, рассказал мне, что его жена научила его, как выражать любовь к своим детям, находя удовольствие в их индивидуальностях. «Мои родители – объяснил он, – выражали свою любовь посредством избыточной нервозности и беспокойства». То же самое было и в случае с Мэллом Лазарусом, создателем комикса «Мама». Вспоминая о своей слишком заботливой матушке на семинаре по еврейскому юмору, Лазарус напомнил: «У нас была масса интереснейших разговоров, например, о моей осанке».
Непомерное вмешательство матерей в жизнь своих детей может иметь несколько первопричин. Преобладающей идеологией среднего класса в 1940-е и 1950-е годы (а евреи в большинстве своем были представителями среднего класса) было то, что отец должен работать, а мать – быть дома с детьми. Многим прекрасно образованным еврейским женщинам пришлось перенести всю силу своего интеллекта, стремлений и профессиональных амбиций на своих детей, и особенно это коснулось сыновей. Сомнительно, чтобы нынешнее поколение евреек, многие из которых уже оформились как профессионалы в своем виде деятельности, стало порхать над своими чадами аналогичным образом. Кроме того, чрезмерное родительское участие может быть следствием страха, вселенного погромами, Холокостом и непрочностью еврейского государства и глубоко сидящего в евреях, боязнью того, что «следующее поколение» может вообще не выжить.
Писатель Хаим Бермант, английский еврей, точно ухватил модуляции этих родительских нервозов. Когда он работал корреспондентом во время войны Йом-Кипур 1973 года, к нему обращались несколько солдат, просивших позвонить их родителям и сообщить, что у них все в порядке. Когда писатель вернулся с фронта, он исполнил эти просьбы, и сохранил запись одного разговора:
«Алло», – начал я.
«Алло. Кто это? Что это? Кто вы?»
«Меня зовут Бермант. Я журналист, и я встречался с вашим сыном».
«С моим сыном? Как он? где он? С ним все в порядке? С ним ничего не случилось?»
«Ничего. Он в прекрасном настроении, в чудесной форме».
«И?…»
«И он просил меня передать вам привет, и сказать, чтобы вы не волновались».
«Не волновались? Если бы ваш сын был на фронте, вы бы не волновались?»
«Конечно бы волновался, и он знал, что вы будете волноваться, поэтому и попросил меня передать вам, что с ним все в порядке».
«Он попросил вас сказать мне?»
«Да».
«То есть вы хотите сказать, что с ним что-то случилось, но он хочет, чтобы я думала, что с ним все в порядке?»
«Нет. С ним все в порядке. Я видел его».
«В порядке?»
«В полном».
«Тогда почему он не позвонил сам?»
«Потому что он находится посреди пустыни».
«Сын моей соседки тоже посреди пустыни, но он позвонил».
«Возможно, он оказался возле телефона».
«Если сын соседки смог добраться до телефона, то почему не смог мой сын? Я сойду с ума от волнения».[20]
Другие шутки сосредоточены на надеждах и опасениях, которые мучают еврейских родителей. Возможно, одним из доминирующих желаний является тяга получать от детей накхас (выражение «накхас фюн киндер» часто встречается в идише). «Накхас» на иврите и идише означает нечто приятное, приносящее удовлетворение. Со временем под этим стала подразумеваться определенная родительская гордость, происходящая от успехов, которых достигают их дети.
Что же, согласно еврейскому юмору, приносит родителям наибольшее накхас? В случае сыновей это профессиональные достижения. Вот объявление из раздела светской хроники в еврейской газете:
«Мистер и Миссис Марвин Розенблум с радостью сообщают о рождении у них сына, Др. Джонатана Розенблума».
Навязчивая идея еврейских родителей, чтобы их сыновья становились врачами, составляет столь существенную часть современного фольклора («мой сын врач»), что в начале 1960-х годов, когда католические лидеры на втором ватиканском конклаве сделали предложение снять с евреев вину за убийство Христа, комик лени Брюс встал в ночном клубе и публично покаялся:
«Хорошо. Я хочу раз и навсегда положить конец всем недоразумениям, и раскаиваюсь. Да, мы делали это. Делал я, делала моя семья. Я обнаружил записку у себя в подвале. Там сказано: “Мы убили его. Подпись “Морти”».
Ко мне обращаются многие люди: «“Зачем вы убили Христа?”… Мы убили его за то, что он не захотел стать врачом. Потому мы и убили его».[21]
Язвительная острота Брюса не является признанием ответственности за убийство Христа, но во многом показывает стремления современных еврейских родителей. Если рассказать эту же шутку, но о другой этнической группе, она станет совершенно плоской. Представьте, если бы лени Брюс сказал: «Мы обнаружили записку, оставленную римским прокуратором Понтием Пилатом.
Она гласит: “Мы убили его потому, что он не хотел быть врачом, потому мы и убили его”». Никто бы не рассмеялся. а как насчет накхас от дочерей? По мере большей свободы женщин и их выдвижения в америке на ведущие рабочие места в скором времени профессиональные достижения женщин могут также стать основанием для родительского накхас. Хотя, может быть, и нет. Пусть это и несправедливо, но накхас от дочерей с давних пор формировался на основе ответов на следующие три вопроса: Она замужем? У нее есть дети? Чем занимается ее муж?
Две еврейки, не видевшиеся двадцать лет, бегут навстречу друг другу по улице.
«Как твоя дочь, Дебора? – спрашивает первая из них. – Та, что вышла замуж за юриста?»
«Они разошлись», – отвечает вторая.
«Ой, мне очень жаль».
«Но она вышла замуж за хирурга».
«Мазал тов [поздравляю]».
«С ним она тоже разошлась».
Тут первая дама решила, что лучше будет промолчать.
«Но сейчас все хорошо, – продолжила ее подруга – она вышла замуж за весьма преуспевающего архитектора».
Первая дама покачала головой.
«О-хо-хох, столько накхас от одной дочери».
Тогда как американские еврейские шутки обычно исходят из предпосылки, что родители озабочены только тем, чтобы их дочь вышла замуж (редко можно услышать шутку о неженатом сыне) среди ортодоксальных евреев не меньшее внимание уделяется женитьбе сыновей. Первая из 613 заповеди Торы гласит: «плодитесь и размножайтесь» (Бытие, 1:28). Согласно еврейскому Закону, эта обязанность вменяется только мужчине, поскольку нельзя заставлять женщину проходить через боли и муки рождения ребенка. Талмуд рассматривает неженатого мужчину как того, кто содействует уменьшению присутствия Бога в мире (поскольку каждый рожденный ребенок сотворен по образу Божию).
В ортодоксальной среде неженатый мужчина, которому уже под тридцать, подвергается нарастающему общественному порицанию и давлению. Один знакомый раввин не был женат до тридцати одного года и поддался только после длительного ухаживания. На свадьбе он поведал следующую историю.
На заре становления государства Израиль сюда было перевезено по воздуху все еврейское сообщество Йемена. Многие из прибывших эмигрантов заявляли о том, что были необычайно преклонного возраста, некоторые говорили, что им уже сто сорок, сто пятьдесят, а кому-то и сто шестьдесят лет от роду. Им было трудно поверить, и не было никакой возможности как-то подтвердить их заявления, поскольку ни у кого из них не было четких записей о дате рождения.
В один из дней недавно прибывший йеменский еврей зашел в Тель-авивский офис представительства страховой компании и сказал, что хочет приобрести полис о страховании жизни. Агент посмотрел на него и, видя, что тот далеко не молод, спросил:
«Сколько вам лет?»
«Мне семьдесят два года».
«Семьдесят два? Простите, вы уже достаточно преклонного возраста, и мы не можем продать вам полис о страховании жизни».
«Но это же несправедливо! – возмутился гражданин. – На прошлой неделе вы застраховали моего отца».
«Вашего отца? а ему сколько лет?»
«Девяносто пять».
«Быть такого не может».
«Проверьте по своим записям».
агент проверил по записям, и к своему удивлению обнаружил, что на прошлой неделе девяностопятилетний отец этого человека действительно подал заявку на страхование жизни, и, после того, как врач нашел его в прекрасной физической форме, ему был выдан страховой полис. агент вернулся и сказал:
«Вы правы. Мы действительно застраховали вашего отца, застрахуем и вас. Но для этого вам надо будет прийти во вторник, чтобы вас осмотрел наш врач».
«Во вторник я не могу».
«Почему?»
«Мой дедушка женится».
«Ваш дедушка женится?! Простите, а сколько ему лет?»
«Сто семнадцать».
«Сто семнадцать? а почему он решил жениться?»
«Да его родители допекли».
Когда дети женятся, появляется родня со стороны жены/мужа со своей долей едких замечаний, но их вряд ли можно обвинить в чрезмерной озабоченности благополучием своих зятьев/невесток.
Дело было еще в XIX веке. Две семьи из небольшого российского городишка договорились с известной ешивой выдать своих дочерей замуж за двух студентов этого заведения. Два молодых человека отправились в городишко. В пути на их поезд напали казаки и убили одного из них. Когда уцелевший парень добрался до места назначения, то между матерями двух незамужних девиц разразилась страшная баталия. Каждая заявляла, что молодой человек прибыл жениться именно на ее дочери. Сам парень не имел возможности как-то прояснить ситуацию, и вопрос был вынесен на суд местного раввина.
«Парня разрубить пополам, – постановил в конечном итоге раввин – и дать каждой девице по половине».
«Нет, только не это! – сказала мать первой девицы – Не убивайте его. Моя дочь откажется от своих притязаний».
«Что ж, рубите», – сказала мать второй.
Раввин встал и указал на вторую женщину: «Это – теща».
Шутки, касающиеся родственников мужа или жены, как правило, не уступают по своей недружелюбности и жестокости JAP-шуткам и являют собой тот вид безвкусного юмора, который по большей части в этой книге опущен. Но предыдущая история может рассматриваться как исключение благодаря как присущей ей нелепости, так и тому (что более существенно), как остроумно в ней переделана библейская история о мудрости царя Соломона (3-я Царств, 3:16–28).
Две блудницы пришли к царю, чтобы он рассудил достаточно сложную спорную ситуацию. Первая рассказала царю, что несколько дней назад каждая из них родила сына и что прошлой ночью сын другой женщины умер и та тайком подменила своего умершего ребенка ее живым сыном. Когда мать собралась утром покормить своего малыша, то обнаружила, что мертвый ребенок не был ее сыном. Вторая женщина настаивала, что все вымысел и никакой подмены не было.
Соломон попросил принести ему меч и приказал: «Разрубите ребенка напополам, и отдайте каждой по половине».
Одна из женщин взмолилась к царю с просьбой не разрубать ребенка: «Отдайте ей этого ребенка живого, и не умерщвляйте его».
Другая же женщина сказала: «Рубите, пусть не достанется ни одной, ни другой».
В итоге Соломон признал настоящую мать в сострадательной женщине, как раввин в еврейском анекдоте признал в безжалостной женщине настоящую тещу.
Родительский взгляд
«Безумие передается по наследству, – заявлял недавно умерший еврейский комик Сэм Левинсон. – Вам оно может передаться от ваших детей».
Большинство приведенных ранее шуток – высмеивающих чрезмерную амбициозность еврейских родителей, их навязчивость и невротичность – отражали то, как это воспринимается со стороны детей. Аналогичным образом Софья Портная, властная мать из «Жалоб портного» Филиппа Рота, отражает месть одного человека всем «еврейским матушкам» такого рода. Вероятно, нет чего-то более изматывающего, чем забота еврейской матери о еврейском сыне, поскольку родительская любовь к детям более проста и оберегающа, чем любовь детей к своим родителям. Старая фраза на иврите ца ар гидул баним («боль от растущих детей»), выражает давнишнее признание того факта, что дети не приносят неослабной радости.
Две хороших подруги, оставив на несколько дней своих подростков дома, отправились на модный курорт. Незадолго до ужина одна из женщин пригласила свою подругу в бар на мартини.
«Я вообще не пью», – ответила та.
«Почему?»
«В присутствии детей я не пью, поскольку считаю, что это не подобающе, а когда я вдали от них, то в этом нет необходимости».
Конечно, некоторые родители идут ради своих детей на слишком большие жертвы.
Стооднолетний мужчина и его девяностодевятилетняя супруга пришли в суд, желая развестись.
«Сколько времени прошло, с тех пор, как вы поженились?» – спрашивает судья.
«Семьдесят девять лет».
«А сколько времени вы несчастливы?»
«Почти все это время».
«Тогда почему вы решили развестись только сейчас?»
«Мы ждали, пока умрут наши дети».
Мать заходит в комнату к сыну: «Надо вставать, Берни, тебе пора в школу».
Берни натягивает одеяло себе на голову: «Не хочу в школу».
«Надо идти», – говорит мать.
«Не хочу. Учителя меня не любят, а дети смеются надо мной».
Мать стягивает одеяло: «Берни, у тебя нет выбора. Надо идти в школу».
«Ладно, – говорит Берни – приведи мне хотя бы одну причину».
«Тебе пятьдесят два года, и ты – директор».
Этот анекдот напоминает о старой пословице на идише: клейне киндер – клейне цорос; гроссе киндер – гроссе цорос («маленькие дети – маленькие проблемы; большие дети – большие проблемы»).
Заключительная шутка
Откуда мы знаем, что Иисус был евреем? Тому есть четыре причины:
1. Когда ему было тридцать лет, он был не женат и все еще жил с матерью.
2. Он стал заниматься делом своего отца.
3. Он считал свою мать девственницей.
4. А мать считала его Богом.
2. «Спускаются два человека по дымоходу» Еврейская сообразительность и игривая логика еврейского ума
Еврейские мозги, еврейская мозговитость
В начале 1900-х годов старый еврей ехал один в купе по Транссибирской железной дороге. На очередной станции к нему в купе подсел офицер царской армии. Какое-то время они ехали молча. Внезапно офицер схватил еврея за грудки и потребовал ответа: «Скажи, почему вы, евреи, настолько сообразительнее других?»
Еврей чуть помолчал, затем ответил: «Потому что мы едим селедку».
Офицер отступил, и они продолжили путешествие. Вскоре еврей достал кусок селедки и начал есть. Офицер спросил:
«Сколько есть у вас еще селедки?»
«Десяток будет».
«Сколько вы за это хотите?»
«Двадцать рублей (немалая сумма – авт.)».
Офицер достал деньги и отдал еврею. Старик дал ему селедку, тот попробовал кусочек, и застыл:
«Черт побери, да в Москве я бы купил всю эту селедку за несколько копеек!»
«Вот видите, – сказал еврей, – уже подействовало».
Многие евреи считают, что среди евреев процент сообразительных людей гораздо выше, чем среди представителей других народов. В Восточной Европе евреи имели обыкновение противопоставлять смышленого, как считалось, иддиш копа (начальника-еврея) и туповатого, как считалось, гойце копа (начальника-нееврея). В СШа многие нерелигиозные и даже вообще не связанные с религией евреи выступают против браков своих детей с неевреями. Причиной часто служит мнение, что супруг или супруга из неевреев будут уступать в смышлености и солидности еврею или еврейке.
Успех книги Эрнста ван дэн Хага «Еврейская тайна» был во многом обусловлен тем, что в ее начале автор-нееврей приводит довод в пользу генетического объяснения еврейской одаренности сообразительностью. Ван дэн Хаг отмечает, что в средневековой Европе люди почти всегда проживали жизнь в том социальном классе, к которому они принадлежали от рождения. Среди христиан для бедного, но смышленого мужчины единственным способом вырваться из нищеты была возможность пойти в священники. Многие из наиболее одаренных, но бедных мужчин из христиан избирали именно этот путь и, как следствие, принимали обеты безбрачия, что нанесло колоссальный вред христианскому обществу: «… наиболее смышленая часть населения не приносила потомства; их гены из поколения в поколение направлялись на другие нужды – на церковные – и не возвращались для мира, пусть и церковного, в качестве генетического обеспечения».[22]
В противоположность этому, юноша из бедной еврейской семьи, который показал свои способности при обучении в ешиве, вполне мог жениться на дочери успешного предпринимателя. Такого рода устроение браков способствовало тому, что многие из наиболее смышленых евреев становились состоятельными людьми и, следовательно, материально были в состоянии вырастить и дать образование большому количеству детей.
Однако некоторые евреи считают подобные заявления об интеллектуальном превосходстве эгоцентричными и глупыми. Вуди Аллен в одной из своих пародий на «Хасидские истории» Мартина Бубера говорит: «Рабби Цви Хаим Исраэль, ортодоксальный ученый и знаток Торы, человек, который развил искусство жаловаться до неслыханных на Западе высот, был единогласно провозглашен своими еврейскими последователями, которые составляли шестнадцатую часть процента от всего населения, мудрейшим мужем эпохи Возрождения».[23]
Вуди Аллен саркастически намекает, что есть некое основание для заявлений о том, что среди евреев процент титанов мысли выше, чем среди неевреев. К примеру, допустим, что евреи составляют менее одной трети от 1 % населения всего мира, тогда еврей должен получать Нобелевскую премию где-то раз в тридцать лет. Но вместо этого евреи получили этих премий столько, что если ежегодно среди награжденных не будет хотя бы одного еврея, то многие из них начнут усматривать в этом проявление антисемитизма. В Соединенных Штатах, где евреи составляют чуть больше 2 % населения, они получили 27 % премий, присужденных американским ученым.[24]
Среди американских евреев в колледжи ходит примерно в два раза больше детей, чем среди неевреев. Они также необычайно широко представлены в профессиях врача и юриста. В искусстве представительство евреев столь велико, что скрипач Исаак Штерн описал американо-советский культурный обмен следующим образом: «Они посылают к нам своих евреев из Одессы, а мы отправляем к ним наших евреев из Одессы». Эти успехи приписываются отчасти врожденному таланту и отчасти тому огромному вниманию, которое уделяется в традиционной еврейской культуре достижениям в интеллектуальной сфере, благодаря чему многие евреи добиваются потрясающих результатов. У американских евреев есть старая загадка:
Какой еврей становится бухгалтером?
Еврейский мальчик, который заикается и который не может вынести вида крови.
Подобные шутки являются странным сочетанием самопорочения и гордыни, их распространители подтрунивают над еврейским высокомерием и при этом считают еврейскую сообразительность само собой разумеющимся фактом. Отсюда недавний вклад в споры об абортах:
Католики считают зародыш полноценным человеком с момента зачатия. Евреи считают, что зародыш остается таковым, пока не получит медицинское образование.
Зазнайство евреев по поводу их сообразительности признается многими неевреями.[25] В жанре обычного этнического и религиозного юмора существуют рассказы о протестантских и католических священниках, о раввинах. В районе, где живут евреи-ортодоксы и где, собственно, я и вырос, мне довелось слышать множество подобных шуток, но последний штрих в анекдоте неизменно оставался за раввином. Я всегда предполагал, что в католических вариантах католический священник должен был бы оказываться на высоте, а в протестантских – протестантский. Потому был немало удивлен, когда из разговора с отцом Эндрю грили узнал, что в анекдотах, которые он слышал от других католиков, последний штрих ставил раввин.
Странно, но похоже, что даже антисемиты верят в интеллектуальное превосходство евреев. Эта вера является одной их характерных черт, отличающих евреененавистничество от других предубеждений. Предвзятое отвержение кого-то обычно связано с тем, что люди считают, что этот кто-то умственно ниже них. Но при том, что антисемиты регулярно рассказывают анекдоты, изображающие евреев как людей ничтожных или нечестных, они не говорят о них как о людях глупых.
С антисемитской точки зрения, сообразительность евреев вряд ли можно назвать достоинством, поскольку, заявляют они, те используют свою мозговитость в злых целях. В 1610 году медицинский факультет Венского университета официально заявил, что еврейский Закон требует, чтобы врач-еврей убивал одного из десяти пациентов-христиан.[26] (Представьте себя пришедшим на прием к врачу-еврею, когда вы видите, что перед вами очередь из девяти человек.) За полвека до этого Мартин Лютер заявил: «Если бы они [евреи] могли бы убить любого из нас, они бы делали это с радостью, неизменно, и часто делают, особенно те, кто занимается врачебной практикой. Они обладают всеми знаниями медицины Германии, и могут дать человеку яд, который убьет его через час, либо через десять или двадцать лет».[27] В недавнем прошлом Иосиф Сталин вернул к жизни обвинение Лютера, чтобы сфабриковать дело против группы врачей, почти все из которых были евреи, вменив им заговор с целью убийства его самого и остального советского руководства. Только смерть Сталина, которая произошла менее чем за неделю до начала судебного разбирательства «по делу врачей», спасла их от смерти, а остальную часть советского еврейства – от ссылки в Сибирь.[28]
В анекдоте о селедке и еврейской сообразительности офицер царской армии, скорее всего, антисемит – в силу глубоко антисемитских настроений в армии Российской империи, – считает евреев более смышлеными. Евреи смеются, поскольку, видимо, согласны с этим, но, что более важно, и потому, что здесь сила ума берет верх над силой мышц – старый и, скорее всего, хилый еврей смог провести офицера.
Но почему мы смеемся столь беззастенчиво? Разве нас не заботит, что у нас вызывает смех то, как глупый человек оказался обманутым на двадцать рублей коварным евреем? Почему мы не испытываем симпатий к тому офицеру? Возможно, тому есть пара причин: во-первых, любой, столь легковерно принимающий заявление, что можно стать сообразительным за счет потребления определенной пищи, заслуживает того, что с ним происходит. Во-вторых, что более важно, мы понимаем, что это всего лишь шутка, забавная своей концовкой. Такие уловки проходят только в анекдотах. Если бы еврей действительно разыграл такую шутку с офицером царской армии, его бы избили, забрали бы деньги назад и он вполне бы мог закончить свою поездку в тюрьме.
В Европе евреи часто чувствовали, что им просто необходимо быть «умнее их», поскольку мозговитость была решающим фактором в ситуациях «жить или умереть»:
В средние века еврейский астролог предсказал королю, что его любимая фаворитка скоро умрет. И она действительно вскорости умерла. Король был вне себя от гнева на астролога, уверенный, что женщина умерла из-за его предсказания. Он вызвал астролога и приказал: «Предскажи, когда ты умрешь».
Поняв, что король собирается безотлагательно его прикончить вне зависимости от результата прогноза, он дал такой ответ: «Я не знаю, когда умру я, но знаю, что в любом случае король умрет через три дня после моей смерти».
Помимо необходимости быть умнее при столкновениях с антисемитами, достижения евреев в интеллектуальной сфере связаны и с традиционной для них любовью к учености. Поэтому среди еврейских анекдотов редко встречаются такие, которые принижали бы важность образованности.
Из Европы на Нижний Ист-сайд (квартал на Манхэттене, заселенный в конце XIX – начале XX века евреями-хасидами из Восточной Европы. – Примеч. пер.) прибыл еврей и подал заявку на должность шамме в синагоге на Ривингтон стрит.
Руководители синагоги уже собирались его принять, как вдруг обнаружили, что он неграмотен, и решили, что для синагоги неприемлемо нанимать такого человека.
Еврей ушел и стал мелким торговцем, разносящим товар по домам. Дела пошли хорошо, и вскоре он приобрел лошадь и повозку. Продолжив далее свое дело, он открыл магазин. Потом – другой. Наконец он собрался открыть еще пять магазинов, но для этого ему понадобилось сделать заем в банке.
Он встретился с управляющим банком, и попросил кредит в пятьдесят тысяч долларов. Управляющий согласился и дал ему подписать договор. Человек начертил «Х».
Управляющий был в шоке: «Вы что, неграмотны?»
Человек кивнул головой.
«Но при этом вы смогли создать столь крупный бизнес, – отмечает управляющий. – Представьте, чего бы вы смогли достичь, если бы умели читать и писать».
«Я бы был шамме в синагоге на Ривингтон стрит».
Для евреев учеба всегда была святым делом. На иврите слово «родитель» (хорех) происходит из того же корня, что и «учитель» (морех). Одна из 613 заповеди Торы гласит: «И тебе следует учить ей [Торе] своих детей» (Второзаконие, 6:7). Почти две тысячи лет назад Талмудом было предписано открывать школу в каждом городе, а размер классных комнат должен быть таким, чтобы в ней на одного преподавателя приходилось не более двадцати пяти учеников.
В Восточной Европе оба родителя торжественно отводили ребенка в первый раз в первый класс, и угощали его сладостями, когда он осваивал алфавит. Писатель-романист Исаак Башевис Зингер, получивший Нобелевскую премию, вырос в Польше и говорил, что первый день школы у них отмечался с большим восторгом, чем Бар Мицва. Зингер вспоминает, что страница текста из Торы перед ребенком была посыпана изюмом и леденцами, чтобы учение ассоциировалось со сладостью.
Еврейская любовь к образованию сохранилась и в Америке. В статье «New York Times» о подготовке агентов по работе с недвижимостью были указаны руководящие принципы для продажи различным категориям граждан: «Если они богаты, расскажите им о ландшафте, клубе и высоком уровне людей, которых они там встретят. Если это молодая пара, покупающая свой первый дом, подчеркните низкие налоги на данную собственность. Если это евреи, расскажите им, насколько хороша в местной школе система образования».
При первом прочтении анекдот о неграмотном шамме, ставшем предпринимателем, кажется разительной противоположностью тому почтению, которое евреи выказывают образованию. Но, высмеивая образованность, он в то же время упрочивает веру в еврейскую смышленость. Если другим для достижения успеха требуется ходить в школу, то этот еврей был столь сообразителен, что безграмотность не стала препятствием для его предпринимательских достижений.
Талмуд
Молодой человек, лет двадцати пяти, стучит в дверь известного ученого Рабби Шварца.
– Меня зовут Сиан Голдстейн, – говорит он. – Я пришел к вам, поскольку хочу изучать Талмуд.
– Вы арамейский язык знаете? – спросил Рабби.
– Нет.
– а иврит?
– Нет.
– Вы Тору изучали?
– Нет, Рабби. Но не переживайте за это, в Беркли я окончил факультет философии и недавно завершил в Гарварде свою кандидатскую диссертацию (на доктора философии) по логике Сократа. И теперь я хочу завершить свое образование, немного изучив Талмуд.
– У меня есть серьезные опасения, что вы не готовы изучать Талмуд. Это сокровеннейшая книга нашего народа. Однако, если вы желаете, я бы хотел проверить, насколько вы хороши в логических рассуждениях, и если вы успешно пройдете проверку, то я возьмусь учить вас Талмуду.
Молодой человек согласился. Рабби показал два пальца:
– Спускаются два человека по дымоходу. Один вышел с замаранным лицом, а другой – с чистым. Кто из них умывается?
Молодой человек уставился на раввина:
– Это что, тест на логику?
Рабби утвердительно кивнул.
– Умывает лицо тот, у кого оно грязное, – со скукой ответил молодой.
– Ответ неверный. Умывается человек с чистым лицом. Логика проста. Тот, у кого лицо испачкалось, посмотрит на того, у кого оно чистое, и решит, что и его лицо чистое. Тот, у кого лицо чистое, увидев, какое грязное лицо у другого, решит, что его лицо такое же. Поэтому умывается тот, у кого лицо чистое.
– Очень хитро, – заметил Голдстейн. – Дайте мне еще задачу.
Снова Рабби показал ему два пальца:
– Спускаются два человека по дымоходу. Один вышел с замаранным лицом, а другой – с чистым. Кто из них умывается?
– Мы же уже установили, что умывается человек с чистым лицом.
– Неверно. Умываются оба. логика проста. Тот, у кого лицо грязное, смотрит на человека с чистым лицом и думает, что и его лицо чистое. Человек с чистым лицом смотрит на того, у кого лицо грязное, и решает, что и его лицо грязное, и потому идет умыться. Когда человек с грязным лицом видит, что тот, у кого лицо чистое, умывается, то тоже идет умываться. И, таким образом, умываются оба.
– Я не подумал об этом, – говорит Голдстейн. – Я в шоке от того, что допустил подобную логическую ошибку. Дайте мне еще задание.
И снова Рабби показал ему два пальца:
– Спускаются два человека по дымоходу. Один вышел с замаранным лицом, а другой – с чистым. Кто из них умывается?
– Умывается каждый из них.
– Неверно. Никто из них не умывается. логика проста. Человек с грязным лицом смотрит на того, у кого лицо чистое, и решает, что и у него лицо чистое. Тот, у кого чистое лицо, смотрит на человека с грязным лицом и думает, что его лицо грязное. Но когда человек с чистым лицом замечает, что тот, у кого лицо грязное, не умывается, то он тоже решает не умываться. И, таким образом, никто из них не умывается.
Голдстейн в отчаянии:
– Я компетентен для изучения Талмуда. Пожалуйста, дайте мне еще задачу.
Он издает стон, когда видит, что Рабби показывает два пальца:
– Спускаются два человека по дымоходу. Один вышел с замаранным лицом, а другой – с чистым. Кто из них умывается?
– Никто не умывается.
– Неверно. Теперь ты видишь, Сиан, почему логика Сократа не является приемлемым основанием для изучения Талмуда? Скажи мне, как может случиться, чтобы два человека, спустившиеся по одному дымоходу, вышли оттуда один с чистым, а другой с грязным лицом? Ты что, не понял? Вопрос сам по себе наришкейт, глупость, и если ты потратишь свою жизнь, ища ответы на глупые вопросы, то все твои ответы тоже будут глупыми.[29]
В традиционной еврейской культуре сообразительность человека проявляет себя в первую очередь при изучении Талмуда. И хотя нееврейский мир зачастую рассматривает Талмуд как искаженную форму еврейского мышления (в английском языке выражение «talmudic mind» – «талмудное мышление» – указывает на скрупулезное выискивание недостатков с помощью логики), для ортодоксальных евреев он всегда олицетворял апофеоз мудрости. Сиан Голдстейн (вероятно, названный в честь своего дедушки Шмуэля; тщетно искать ирландца Шмуэля, названного в честь своего дедушки Сиана), кандидат философских наук, считает, что, уделив некоторое время изучению Талмуда, он станет образованным человеком с широким кругозором. Для Рабби Шварца логика Сократа, Беркли и степень доктора философии гарвардского университета не являются показателями весомой сообразительности. Как может молодой человек, не знающий иврита, никогда прежде не изучавший Тору, иметь чутцпах думать, что он готов к изучению Талмуда, глубочайшему из когда-либо написанных трудов?
Но интеллектуальные нападки раввина на Сиана Голдстейна – это нечто большее чем раздражение, вызванное самонадеянностью молодого человека. Религиозные евреи с давних пор скептически относятся к тому академическому способу мышления, в котором прошел подготовку Сиан. Похоже, что философы потратили неимоверные умственные усилия на бессмысленные поиски (светские евреи, изучающие философию, склонны думать то же о евреях, изучающих Талмуд). Иммануил Кант, один из титанов философии, не желал делать категорических заявлений о реальном существовании кого-то помимо него: возможно, все остальные люди – это плоды его воображения. Спустя столетие после Канта философы изнуряли себя попытками разрешить этот вопрос. Потому Рабби Шварц предупреждает: «Если ты потратишь свою жизнь, ища ответы на глупые вопросы, то все твои ответы тоже будут глупыми».
Сам Талмуд выступает против абстрактного мышления, оторванного от реальности. Подумайте над следующей выдержкой из Талмуда с концовкой, достойной Вуди Аллен.
Если оперившийся птенец будет обнаружен в пятидесяти локтях [около двадцати пяти метров]… [от границ чьего-то участка], то он принадлежит владельцу участка. Если он будет обнаружен вне этих границ, то он принадлежит нашедшему его.
Рабби Иеремия спросил: «Как поступить, если одна лапа птенца будет в пределах установленных границ, а другая – за пределами?»
За этот вопрос Рабби Иеремию вышвырнули из учебного заведения (Бава Батра 23б).[30]
Талмудические раввины были как знатоками акона, так и философами, что делало их правовые дискуссии весьма абстрактными, но при этом они пылко отрицали, что их спекуляции были непрактичны. Случаи, которые они разбирали, даже самые теоретические, всегда были для них тем, что может случиться в действительности.
Взгляните на библейский запрет, предписывающий евреям употреблять во время еврейской Пасхи только пресные продукты и перед праздником вынести из дома все изделия из непресного теста. Как следствие, всякая комната, где человек мог есть хлеб или иные продукты из непресного теста, например, пирожные, должна быть тщательнейшим образом вымыта, а все крошки – выметены. Но что делать, если комнату тщательно помыли, а потом внесли в нее хлеб? Должна ли быть снова проведена вся процедура очищения комнаты? Именно этот вопрос и стал предметом следующей дискуссии из Талмуда.
Рава [раввин, живший в Вавилонии в IV веке] спросил: «Предположим, что в комнату, которая уже была проверена на отсутствие непресного хлеба, попала мышь с кусочком хлеба во рту, которая потом выбежала с кусочком хлеба. Можно ли считать, что мышь [и хлеб], которые покинули комнату, это те же мышь и хлеб, которые в нее попали [и в этом случае нет необходимости повторно обследовать комнату]? Или же это могла быть другая мышь?»
Рава продолжил вопрос: «Предположим, что ответом на мой первый вопрос было то, что нет нужды считать, что это была другая мышь. Но как быть, если вбежала белая мышь с кусочком хлеба, а выбежала черная мышь с кусочком хлеба во рту? Нужно ли допускать, что это другой кусочек хлеба, или же можно предположить, что это тот кусочек хлеба, который бросила первая мышь и подобрала вторая?
Возможно, вы скажете: «Мыши не берут еду друг у друга». В этом случае что делать, если вбежала с кусочком хлеба мышь, а выбежала с хлебом во рту ласка? Можно ли предположить, что ласка взяла тот кусок хлеба, что был у мыши, или же у нее оказался другой кусок, поскольку ласка могла бы иметь во рту и саму мышь? Допустим тогда, что у ласки во рту были как мышь, так и хлеб. Но ведь если бы это был тот же кусок хлеба, то у ласки во рту должна была бы быть мышь, а у мыши во рту должен был бы быть кусок хлеба. Однако могло ли случиться так, что мышь от испуга выронила хлеб, а ласка ухватила мышь и хлеб по отдельности?»
Вопрос так и остался неразрешенным (Песахим, 10б).[31]
Должно быть понятно, какое удовольствие находили раввины в утонченных, зачастую чисто теоретических прениях. Неизбежно настоятельное требование Талмуда о тщательном исследовании всех возможных нюансов и последствий поступков формировало определенный стиль мышления тех, кто тратил на его изучение многие годы. Отсюда среди евреев стал популярен образ знатока Талмуда, который на основе чистой логики и минимума фактов способен приходить к проникновенным и удивительным заключениям.
Следующая история настолько типично еврейская, что ее разные варианты можно отыскать фактически в любом сборнике еврейского юмора (я старался придерживаться версии, приведенной в «Еврейском остроумии» Симона Полака):
Мистер Голдстейн возвращается поездом из Нью-Йорка в Гленс Фолс, небольшой городок на севере штата Нью-Йорк. Рядом с ним в вагоне сидит незнакомый молодой человек. Поскольку дорога длинная, Голдстейн завел разговор со своим молодым соседом. Оказалось, что того зовут Алан Левин и он тоже направляется в Гленс Фолс.
– Вы туда едете по делам? – спросил Голдстейн.
– Нет, просто дружеский визит.
– У вас там живут родственники?
– Нет.
– Вы женаты?
– Нет, не женат.
Голдстейн подумал про себя: «Он едет в Гленс Фолс, не женат, не по делам, и у него там нет родственников. Тогда зачем он туда едет? Очевидно, встретиться с девушкой или, что более вероятно, с ее семьей. Вполне возможно, чтобы определиться с их помолвкой. Но кто она? В Гленс Фолс, помимо моей, есть только три еврейских семьи – Ресники, Фелдстейны и Коэны.
Ресники отпадают, поскольку у них только сыновья. У Фелдстейнов две дочери, но одна из них уже замужем, а другая уехала на год учиться в Европу. Должно быть, это Коэны. У них три дочери: Марша, Шейла и Рахель. Марша уже замужем. Шейла очень толста и непривлекательна для столь симпатичного молодого человека. Остается Рахель. Конечно же, это Рахель! Замечательная девушка!»
С этой мыслью Голдстейн нарушает молчание и улыбается незнакомцу:
– Ну что ж, могу поздравить вас с предстоящей женитьбой на Рахель Коэн.
– Ээ… мм… но, – заикается молодой человек, – мы никому об этом не говорили. Как вы узнали?
– Ну дак это же очевидно, – отвечает Голдстейн.
Притом что в истории показан достаточно тонкий процесс рассуждений, раввины Талмуда могут не понять, что это должно быть смешно. В конечном итоге некоторые отрывки из Талмуда могут убедить любого, что Шерлок Холмс был либо евреем, либо провел по меньшей мере несколько лет в ешиве. Можно легко представить себе молодого Холмса, углубленно обдумывающего следующее событие из Талмуда:
Как-то раз два еврея попали в плен на горе Кармель (в Палестине. – Примеч. пер.). Поскольку тот, кто их захватил, шел сзади, один из пленников сказал другому:
– Верблюд, который идет перед нами по дороге, слеп на один глаз и несет два бурдюка, один – с вином, а другой – с маслом. Один из погонщиков верблюдов еврей, а другой – язычник. Услышав разговор, их конвоир спросил:
– Откуда ты это знаешь? На что ему сказали:
– По траве, которая объедена только с одной стороны дороги – с той, на которую верблюд зряч, а с другой стороны трава не тронута. Очевидно и то, что у верблюда две поклажи, одна – с вином, а другая – с растительным маслом: капли вина впитываются [землей, и она остается влажной], а капли масла остаются на поверхности, и их заметно. Также очевиден и тот факт, что один из погонщиков еврей, а другой – нет, поскольку еврей отходит от дороги, чтобы справить нужду [что видно, если взглянуть на обочину], а второй погонщик – нет.
Продолжив путь, они нагнали верблюда, шедшего впереди них, и все оказалось так, как было описано. Тогда человек, взявший их в плен, поцеловал их в головы, привел к себе домой, приготовил для них еду и услуживал им… После этого он отпустил их на волю, и те благополучно добрались в родные места (Санhедрин, 104а).[32]
Единственное, чего не хватает в этой истории, – это чтобы плененные пожали плечами и сказали: «Ну это же очевидно».
Кал ва-кhомер – принцип логики Талмуда
Из принципов логической аргументации, использованной в Талмуде, наиболее известен кал ва-кhомер, что в классическом переводе Soncino Press передается латинским fortiori. Поскольку сегодня лишь некоторые знакомы с латынью, то лучше переводить это как «то насколько больше того», например, «если законы государства приговаривают людей к смерти за воровство, кал ва-кhомер должно быть наказание за преднамеренное убийство».
Талмуд приписывает происхождение кал ва-кhомер Mоисею. В своем последнем обращении к евреям он использовал эту аргументацию для выражения своей озабоченности их неверностью: «Если вы непокорны Богу, пока я живу с вами ныне, то насколько больший размах это примет после моей смерти?» (Второзаконие, 31:27). В начале своей карьеры Моисей даже обратил кал ва-кhомер против Господа, когда тот велел потребовать от фараона освободить евреев: «…сыны Израилевы не слушают меня: как же послушает меня фараон?» (Исход, 6:12).
Среди знающих евреев из Восточной Европы кал ва-кhомер стал излюбленной темой еврейских острот. Ирвинг Кристол, интеллектуальный крестный отец неоконсервативного мышления и крупный специалист по еврейскому юмору, цитирует кал ва-кhомер одного сумасшедшего знатока Талмуда:
«Если бы у меня было право взять деньги из своего кармана, из которого другой человек взять не имеет права, то разве не обладал бы я большим правом на то, чтобы взять деньги из его кармана, из которого даже он имеет право брать деньги?»[33]
Раввины Талмуда понимали: теоретические аргументы можно выстроить так, что любая правовая система покажется абсурдной. Рабби Иоси бен Тадай из Тиверии, живший в I веке, любил использовать кал ва-кhомер для того, чтобы делать курьезные выводы. Как-то раз он бросил вызов Рабби Гамлиэлю:
Мне запрещено жениться на своей дочери, но позволено на матери моей дочери. Но не тем ли более должно быть мне запрещено жениться на дочери той, которая запретна для меня? [Поскольку] мне запрещено жениться на чьей-то жене, то мне должно быть запрещено жениться на дочери чьей-то жены. Таким образом, следует запретить любую женитьбу [помимо, как замечает Хаим Маккоби, женитьбы на дочерях незамужних матерей, вдов и разведенных женщин].[34]
Рабби Гамлиэль, интеллектуальный лидер из поколения Рабби Иоси, имел массу достоинств, но чувства юмора в этом списке явно не было. Опасаясь, что шутки Рабби Иоси приведут к ситуациям, когда аргументация, используемая раввинами, станет рассматриваться как нелепая, Рабби Гамлиэль отлучил его от церкви.
Отголоски кал ва-кhомер слышны даже в историях на совершенно светские темы. Феликс Мендельсон в своем произведении «Еврей смеется» приводит следующую классическую восточноевропейскую историю:
Два студента ешивы, Сэндер и Мэндел, обсуждали слухи о войне, охватившие ужасом всю Европу в июле 1914 года. Мэндел был катастрофически пессимистично настроен относительно будущего, и Сэндер пытался его утешить.
«На твоем месте я бы не волновался, – сказал Сэндер. – Это событие может миновать, но даже если война все же случится, у тебя все равно будет два варианта: тебя могут отправить воевать на фронт, а могут и не отправить воевать на фронт. Если тебя не отправят на фронт, то тебе не о чем волноваться, но даже если тебе предстоит отправиться на фронт, то у тебя все же остается два варианта: тебя могут ранить, а могут не ранить. Если тебя не ранят, то тебе не о чем волноваться, но даже если тебя и ранят, то у тебя все еще есть два варианта: тебя могут ранить легко, а могут ранить тяжело. Если ранение легкое, тебе не о чем волноваться, а если ранение серьезное, то у тебя по-прежнему остается два варианта: ты можешь умереть от ранения, а можешь и не умереть. Если ты не умрешь, то тебе не о чем волноваться, а если ты умрешь, то у тебя еще есть два варианта: ты можешь отправиться в благое или дурное место. Если ты отправишься в благое место, тебе не о чем волноваться, но даже если ты отправишься в дурное место, у тебя, тем не менее, есть еще вариант: войну могут не объявить, и потому тебе еще не о чем волноваться».[35]
Как ни странно, но моя любимая «талмудная» история не имеет к Талмуду никакого отношения. Когда я был студентом ешивы, у нас был один ученый раввин (я буду называть его Рабби Леви), который в преклонном возрасте ослеп. Тем не менее, поскольку раввин знал столь большие объемы Талмуда и комментариев наизусть, то мог продолжить проводить ежедневные занятия по Талмуду. К сожалению, Рабби Леви знал имя только одного студента – Голдстейна – и ежедневно вызывал его читать и объяснять ту часть Талмуда, которую изучали на занятиях. Голдстейн психовал по этому поводу, и как-то утром, когда Рабби Леви произнес: «Ну, Голдстейн, читай Талмуд», – он измененным голосом сказал: «Голдстейна сегодня нет». Рабби Леви умолк на мгновение, а потом ответил: «Раз Голдстейна нет, то читай Талмуд ты».
Здравый смысл сошел с ума: юмор абсурда
Пришло время, когда ношение таллита (иудейское молитвенное покрывало. – Примеч. пер.) и ермолки не закрывает человеку вхождение в Белый Дом – если только, разумеется, этот человек не еврей.
Джулес Фарбер, из сборника Уоллеса Маркфилда «Ты сможешь жить, если тебе позволят»
Юмор абсурда, как тот, что вдохновлен Талмудом, коренится в парадоксе и иронии. Соответственно, поскольку в иудаизме верят, что этот мир создан Богом совершенным, то это должно иметь смысл. Однако история евреев, полная антисемитского насилия и другой несправедливости, наводит на мысль, что большинство из того, что происходит в мире, не имеет вообще никакого смысла. Отсюда неучтивое мнение Уоллеса Маркфилда об американском плюрализме. При том, что еврейские ценности оказывают влияние на всеобщую культуру (христианство все же начиналось как одно из течений иудаизма), эта культура, тем не менее, не желает принять евреев.
Одним из примечательных образцов неприятия был Мартин Лютер, чей бунт против католической церкви в XVI веке был во многом подогрет его пониманием еврейской Библии. На самом деле он перевел Библию на немецкий язык, и, как он сам позже заметил: «Я старался сделать Моисея настолько немецким, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что он еврей», – что стало непреднамеренно комичным предвестием саркастического замечания Уоллеса Маркфилда.
Более, чем любой другой жанр еврейского юмора, абсурдный юмор часто подпадает под категорию «смеяться, чтобы не плакать».
К главе похоронной компании подходит человек, который хочет оформить похороны своей только что умершей супруги в кредит.
– Но мы же давали вам деньги на похороны жены три года назад, – говорит ему руководитель компании.
– Да, но я снова женился.
– О, я не знал. Мазал тов!
Помимо высмеивания неразумности мира, юмор абсурда обрушивается и на неразумность людскую.
Еврейка катит своего внука в коляске. Ее останавливает женщина и говорит:
– Какой замечательный ребенок.
– А, да разве это что-то. Вот вы бы видели его фотографии!
Бабушка совершила типичнейший проступок, являющий собой антипатию к реальности. Играет роль не то, что мы есть в действительности, а то, какой образ мы хотим представлять. Поэтому люди улыбаются на фотографиях даже тогда, когда они опечалены.
Гручо Маркс был особо искусен в указывании на губительную ошибку популярных, но неразумных убеждений (см. его комментарий на тему антисемитизма в гл. 5). Лео Ростен, друг Гручо, вспоминает, как комик однажды проколол ауру, окружавшую широко известного медиума.
В Голливуде народ был очарован человеком, проводившим дорогостоящие сеансы, на которых демонстрировал сверхъестественные силы.
Гручо сагитировали сходить на один.
Медиум ходил вокруг стола, призывая души давно умерших родителей, передавая послания к умершим и от умерших, делая поразительные предсказания и уверенно отвечая на вопросы на любую тему.
Наконец, спустя два часа, медиум сказал: «Мой ангел-посредник устал. Есть время на один вопрос. Вы можете выяснить все, что хотите».
Гручо закричал: «Что является столицей Северной Дакоты?»[36]
Три анекдота о ресторанах
Есть на удивление много анекдотов на тему еврейских ресторанов, и кажется, что абсурдность – это просто их суть. Начать хотя бы с того, что даже еврейские блюда, по крайней мере, их названия, вызывают смех. Как объяснил Стив Ален: «Такие слова, как копченая лососина, селедка, рубленая печень, куриный суп и маца, неимоверно забавнее, чем форель, окунь, тушеная баранина, овощной суп и хлеб из цельного зерна».[37] Говорят, что Ф. Скотт Фицджеральд специально ходил в гастроном, чтобы послушать, как люди говорят книш.
Возможно, лучше всего из еврейских слов о еде известно слово «кошер». В современной Америке это слово приобрело положительные оттенки, символизируя чистоплотность и чистоту. Многие кошерные продукты, в частности, мясо, покупаются неевреями и нерелигиозными евреями, которые убеждены в том, что эти продукты лучшего качества. Приведенный ниже анекдот американских евреев начала XX века показывает, что это отношение могло появиться в достаточно недавнем прошлом.
Два человека зашли в ресторан в Нижнем Ист-сайде на Манхэттене. Первый заказал чай.
Второй тоже заказал чай, но добавил официанту: «Проверьте, чтобы стакан был чистым».
Официант возвращается с двумя стаканами чая и спрашивает: «Кто из вас просил в чистом стакане?»
Следующий анекдот крутится вокруг восклицания «Axa!» на идише, которое часто используется в споре в качестве решающего штриха. Состоя только из трех букв, оно подразумевает: «Вы видите, насколько я прав и насколько неразумно было с вашей стороны противоречить мне все это время?»
Голдстейн десять лет ходил в один и тот же ресторан в Нижнем Ист-Сайде. Каждый день он начинал с одного и того же – перлового супа. Как-то раз, едва он зашел, официант тут же подал ему на стол тарелку супа.
– Я хочу, чтобы вы попробовали перловый суп, – сказал Голдстейн, когда официант развернулся уходить.
– В чем дело? – говорит официант. – Вы ежедневно заказываете перловый суп.
– Я хочу, чтобы вы попробовали перловый суп, – повторил Голдстейн.
– Вы не желаете перловый суп? – говорит официант. – Я принесу вам что-то другое.
– Я хочу, чтобы вы попробовали перловый суп, – повторил Голдстейн.
– Ну хорошо, хорошо, я попробую перловый суп, – устало говорит официант. – А где ложка?
– Axa!
Дело происходит в другом еврейском ресторане. Заходит посетитель, и у него принимает заказ официант-китаец, говорящий на безупречном идише.
После того, как официант принял заказ и отправился на кухню, человек подозвал управляющего:
– Где вы нашли официанта-китайца, который знает идиш?
– Тсс! – говорит ему управляющий. – Он думает, что изучает английский.
Старейшие абсурдные шутки связаны с Челмом и восходят к XIX веку. За жителями Челма, реального города в Польше, по неизвестным причинам оказался закрепленным образ идиотов. Большинство челмских анекдотов безвкусны, в них горожане изображены настолько глупыми, что смеяться над этим сродни тому, чтобы смеяться над умственно отсталым человеком.
Однако лучшие челмские анекдоты – не о глупости, а, скорее, о наивности, столь неординарной, что слушателей просто выбрасывает в новое видение реальности. Лос-Анджелесский комедийный актер Лари Вилде рассказывает один из них:
Хокман, еврейский учитель, и Лучинский, рабби Челма, потягивают чай и обсуждают городскую экономику.
– На бедных сваливается огромная несправедливость, – вздыхает Хокман. – Богатый, у которого денег больше, чем ему требуется, может покупать товары в рассрочку. Бедный же, у которого даже мелочь в кармане не звенит, вынужден платить за все наличными. Разве это справедливо?
– Конечно, – отвечает рабби.
– Но ведь должно же быть иначе, – настаивает Хокман. – Богатый, который при деньгах, должен платить наличными, а бедный должен иметь возможность приобретать товары в рассрочку.
– Я высоко ценю твои идеалы, – говорит рабби, – но коммерсант, который дает возможность бедным вместо богатых покупать товары в рассрочку, вскорости сам станет бедным.
– Значит, – возражает еврейский учитель, – он тогда тоже сможет покупать товары в рассрочку![38]
А вот другой анекдот:
Еврейский учитель в Челме как-то заявил:
– Если бы я был Ротшильдом, я бы был богаче, чем Ротшильд.
– Почему?
– Потому что я бы давал уроки еврейского на стороне.
Челмские евреи слышат те же слова, что и мы, но понимают их по-другому:
Еврей из Челма попал в Варшаву. В главной шуле (синагоге) он слышит, как шамме загадывает загадку:
«Сын моего отца, но не мой брат. Кто это?»
Никто не знает.
«Это я», – говорит шамме.
На челмского еврея это произвело глубокое впечатление. Вернувшись домой, он после службы в шуле спрашивает: «Сын моего отца, но не мой брат. Кто это?»
Никто не знает, и тогда челмский еврей отвечает сам: «Шамме в Варшаве».
В «Арабском политическом юморе» Халид Киштайни приводит египетский аналог этой истории, который более язвителен своей социальной критикой.
Женщина, живущая бедной жизнью, все время раздражалась тем, насколько ее муж был озабочен политикой и его восторгами по поводу бывшего президента Египта Гамаля Абделя Нассера и его партии Социалистический союз. «Посмотри на себя! Что ты получил от Нассера и всех твоих разговоров о его партии? Почему бы тебе не пойти и не попросить его? Что мы имеем с него?»
Женщина «достала» мужа, и отчаявшийся супруг решил принять ее вызов и поехал встретиться с политическим лидером. Выслушав историю, Нассер предложил ему подойти к окну и рассказать, что он видит. Там были чудесные президентские сады, идеально спланированные и чистые дорожки, величественные дворцы и четырехзвездный отель «Каир». «Теперь отправляйся к своей жене, и скажи ей, что через десять лет, под руководством Социалистического союза, таким станет весь Египет».
Человек был глубоко поражен и спешил домой рассказать обо всем жене. «Подойди к окну и расскажи, что ты видишь». Жена подошла к окну их лачуги и начала описывать, что она видела – разверзнутую помойную яму, смердящую в зной, детей в лохмотьях, дерущихся за заплесневелое печенье, кучу мусора, свалку ржавых машин и т. д. и т. п. «Еще десять лет под руководством Социалистического союза, и весь Египет станет таким», – сказал муж жене.[39]
Псевдоразумный абсурд
К «псевдоразумному абсурду» можно отнести те истории, в которых говорящий претендует на знание чего-то, но в конечном итоге демонстрирует слушателям свою некомпетентность. Вот один из примеров XIX века.
Еврей спрашивает друга:
– Как работает телеграф? Не могу понять, как им удается передавать сообщения по проводам?
– Забудь о проводах. Лучше представь огромную собаку с головой в Ковно и хвостом в Вильне. Потяни за хвост в Вильне, и собака гавкнет в Ковно.
– Понятно, – говорит друг. – Но как работает беспроводной телеграф?
– Точно также, только без собаки.[40]
Две тысячи лет назад Талмуд советовал: «Научи язык свой говорить: „Я не знаю“». Однако из-за того, что еврейская культура придает столь большое значение интеллектуальным достижениям, подобные признания даже в незначительных вопросах, даются евреям очень нелегко.[41]
В вышеприведенной истории ни один из евреев не знает, как работает телеграф, но лишь один признается в этом. Собиратель фольклора Иммануэль Олсвангер отмечает, что варианты этой истории распространены в России и арабском мире. Они, как правило, заканчиваются словами: «Потяни за хвост в Вильне, и собака гавкнет в Ковно», или чем-то вроде этого. Согласно Олсвангеру: «Значение еврейского варианта в том, что в нем есть сверхкульминация, что делает первоначальную концовку всего лишь псевдокульминацией…Рассказчик получает удовольствие от того, что у него есть возможность подразнить слушателей, и когда они начинают смеяться над псевдокульминацией, он получает огромное наслаждение, и может сказать им: „Дурни, что смеетесь? Действительно забавное еще впереди!“ Тогда те, кто рассмеялся, начинают чувствовать себя так, словно они начали аплодировать до того, как музыкант закончил играть произведение».[42]
Голдстейн говорит своему другу Сильверу:
– Жизнь подобна тарелке супа из тунца.
Сильвер помолчал минуту, затем спросил:
– А почему жизнь подобна тарелке супа из тунца?
– Откуда мне знать? Я что – философ?
В другой версии Голдстейн пожимает плечами и говорит: «Тогда она не подобна тарелке супа из тунца».
3. «И как тебе удается вызвать ураган?» Еврей в бизнесе, или анекдоты, дающие накхас антисемитам
Еврейская деловая этика
Итальянский цирюльник, подстригая клиента, узнает, что тот протестантский священник. Когда пришло время рассчитываться, цирюльник говорит: «Преподобный, конечно, я не протестант, но с уважением отношусь к любому человеку, посвятившего себя Богу. Я не возьму с вас денег». Священник был глубоко тронут, поблагодарил цирюльника и ушел. Через час он пришел обратно, принеся в подарок прекрасное издание Нового Завета.
Спустя несколько дней приходит человек с пасторским воротничком, желая подстричься. Когда пришло время рассчитываться, цирюльник говорит: «Падре, поймите, я тоже католик. Я не возьму с вас денег». Священник был глубоко тронут, поблагодарил цирюльника и ушел. Через час он пришел обратно, принеся в подарок прекрасно выполненное распятие.
Через какое-то время приходит подстричься некий человек. В ходе разговора выяснилось, что он раввин. Когда пришло время рассчитываться, цирюльник говорит: «Понятно, что я не иудей. Но я с глубоким уважением отношусь к любому духовному лидеру. Я не возьму с вас денег». Раввин был весьма тронут, поблагодарил цирюльника и вернулся через час с другим раввином.
В том, что касается юмора, имеющего отношение к евреям, то здесь зоной наибольшей чувствительности являются анекдоты, связанные с этикой и ведением бизнеса. Право, если бы не эти анекдоты, то фактически бы не осталось шуток, обидных для евреев. Истории, в которых нарочито выказывается неуважение к другим этническим группам, вменяя им определенные неприглядные качества (гангстерские связи – итальянцам, тупость – полякам и неграм, половую извращенность – британцам, арабам и грекам) не вызовут смеха, если их героями сделать евреев. Однако над анекдотами о «хитром» еврейском бизнесе смеются не только неевреи, но и в значительной степени сами евреи.
Что делает эти анекдоты смешными? Нельзя утверждать, что евреи более лживы, чем неевреи. А те евреи, которые ведут себя нечестно, чаще всего проявляют себя в беловоротничковой преступности, нежели связанной с насилием. На самом деле евреи бывают шокированы, когда слышат, что «некто из наших» был арестован за изнасилование или убийство.
Однако на заре своего появления в Америке многие евреи были замешаны в преступлениях, связанных с насилием. Для некоторых из них подобные дела даже стали родом их деятельности. В 1930-х и 1940-х годах еврейские гангстеры организовывали и возглавляли преступные группировки, которые не останавливались перед убийством для достижения своих целей, а также совершали убийства по заказам мафии.[43]
Во времена второго и третьего поколения евреев в Америке совершение насильственных преступлений их представителями стало делом редким. Как отметил Джеки Масон:
«Я никогда не видел, чтобы четверо чернокожих, идя по улице, сказали: „Посмотри, вон там еврей!“ Давайте будем честными. Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-то боялся гулять в еврейском районе из страха быть убитым бухгалтером?»[44]
Когда речь заходит о беловоротничковой преступности, то здесь бытуют различные представления. Еврейская диаспора была скорее обескуражена и смущена, нежели шокирована, когда обнаружилось, что в списке арестованных за биржевые махинации в конце 1980-х годов преобладали еврейские фамилии. В одном известном случае информатор полиции установил подслушивающую аппаратуру у себя дома, где в пятницу вечером, накануне Шаббат, проходило собрание, в ходе которого пели «Шолом-Алейхем» (религиозный гимн, исполняемый в пятничный вечер) и читали вслух строки Киддуш, благословляя вино, а также обменивались нелегальными, но прибыльными биржевыми уловками.
За несколько лет до этого The Wall Street Journal рассказал об аресте двух известных бизнесменов из евреев, которые совершали мошенничество в области компьютерной индустрии. Изучая их прошлое, журнал обнаружил, что ранее они порвали связь с ортодоксальной синагогой и основали другую, заявив, что барьер (мекhица), разделяющий ортодоксальную синагогу на мужскую и женскую части, слишком низок. Вероятно, для некоторых людей перешагнуть моральные барьеры легче, чем барьеры ритуальные.
Почему религиозная цивилизация, имеющая столь потрясающий успех в привитии своим последователям ненависти к физическому насилию, оказывается гораздо менее удачной в том, чтобы убедить их в негожести вовлекаться в финансовые ухищрения?
Вероятно можно ответить на этот вопрос, если проследить происхождение этой ситуации, уходящей корнями в столетия, в ходе которых евреи подвергались дискриминации и обману со стороны европейских и арабских правительств. Им часто запрещали владеть землей и закрывали доступ ко многим профессиям. Поскольку немалое количество законов и налогов было направлено против еврейского сообщества, то для евреев обман такого рода правительств не выглядел чем-то неподобающим. Даже гениальный еврей Германии XVIII века Моисей Мендельсон был обязан платить специальный подушный налог (которым облагались евреи и скот), когда поселился в своем доме в Дессау. Подобные оскорбительные налоги против евреев были введены по всей Европе.
В большей части арабского мира евреи, как и христиане, были обременены специальным подушным налогом. Получив налог с дhимми (толерантного, но «второразрядного» резидента из христиан или евреев), эмир зачастую ударял его по шее, и охранник выгонял этого незадачливого налогоплательщика прочь. В средневековом Ираке налогоплательщики из евреев и христиан подвергались унижениям, когда сдавали налоги, поскольку они «не следовали истинной религии» (Коран 9:29).[45]
Неудивительно, что евреи, жившие в таких обществах, делали все что могли, дабы избежать уплаты подобных поборов. Такого рода занятия иногда становились для них способом ведения дел. Конечно же, многие ведущие раввины осуждали подобный подход. В ранние века нашей эры раввины издали постановление, где говорилось, что любой еврей, обманывающий налоговые органы, «подобен тому, кто проливает кровь – и не только проливает кровь, но и совершает идолопоклонничество, ввергается в непристойные деяния и позорит Шаббат» (Семахот 2:9). Много столетий спустя, во Франции XIII века, Рабби Моше из Коуцу стал автором классического свода законов, гласящих, что евреи должны быть особенно честны в ведении дел с неевреями, поскольку если еврей обманет нееврея, то тот решит никогда не обращаться в иудаизм.[46]
Другие, не столь возвышенные или чрезвычайно практичные раввины, допускали стандарты двойной морали. Еврею было запрещено красть у нееврея, но если последний допускал какой-либо промах при заключении сделки, то еврей не был обязан ему на это указывать.
Там, где евреи были равны перед законом с другими гражданами, например в Америке, подобный подход к ведению дел рассматривался как недобросовестный. Тем не менее для некоторых евреев, как и представителей других национальностей, зачарованность получением выгоды зачастую оказывается более поглощающей, чем сияние чистой совести. Некоторые замечательные анекдоты появляются на основе уловок, бытующих в области страхования:[47]
Левин встречает своего приятеля Шварца:
– Слышал, что твоя фабрика сгорела.
– Тсс, – шепчет ему Шварц, тревожно оглядываясь вокруг. – На следующей неделе.
Вот еще пара вариантов вышеприведенной истории.
Левин и Шварц встречаются в Майами-Бич. Левин говорит, что его предприятие сгорело год назад и все было уничтожено. Единственное, что спасло его от полного разорения, – это то, что он застраховал свое дело на полмиллиона.
Шварц говорит, что с ним тоже произошло нечто похожее: его магазин оказался затоплен в результате пронесшегося урагана. Все в магазине оказалось уничтоженным, но, к счастью, он успел застраховаться на миллион долларов. На самом деле у него осталось достаточно денег, чтобы открыть новый магазин.
– Замечательно, – говорит Левин, – но скажи, как тебе удается вызвать ураган?
Бухгалтер Голдстейн выполняет некоторую финансовую работу для одной преступной группировки. Когда грабитель-аргентинец, тоже работающий на эту группировку, скрывается с 250 000 долларов, похищенными из банка, организация посылает своего инфорсера (член преступной группировки в Америке, функцией которого является принуждение к выполнению ее требований или приведение в исполнение ее приговоров. – Примеч. пер.) и испаноговорящего Голдстейна найти этого человека. Они догнали его в Буэнос-Айресе.
– Спроси его, где деньги, – говорит инфорсер Голдстейну.
Голдстейн задает вопрос, на что грабитель банка отвечает:
– Я вам ничего не скажу.
Голдстейн переводит ответ аргентинца.
Инфорсер простреливает человеку правое колено.
– Спроси его еще раз, – говорит инфорсер.
Человек снова отвечает:
– Не скажу. Никогда не скажу.
Инфорсер простреливает ему другое колено.
– Скажи ему, что следующий выстрел будет в голову, – говорит инфорсер.
Голдстейн переводит слова инфорсера.
Аргентинец говорит:
– Скажи, что они в багажнике моего автомобиля, под запаской.
Голдстейн оборачивается к инфорсеру:
– Он говорит, что не боится умереть.
А что вы скажете о следующей истории из книги Лео Ростена «Радости инглиша»:
Одно из моих любимых воспоминаний детства связано с магазином одежды для мужчин, бывшим неподалеку от нас на Рузвельт Роуд в Чикаго, им владели два партнера, которые, по слухам, смогли отправить в колледж восьмерых детей благодаря тому, что прикидывались глухими. Изобретательная выходка галантерейщиков бесподобна своей простотой и изворотливостью, являясь заслуженным наказанием обывателям за их жадность. Вот как это работало.
Один партнер обслуживал клиента, превознося изысканность шерсти и покроя того или иного костюма. Естественно, клиент спрашивал: «Сколько это стоит?»
– Что? – спрашивал «продавец», прикладывая ладонь к уху.
– Сколько – это – стоит? – повысив голос, спрашивал клиент.
– А?
– Почем костюм? – уже кричал клиент.
– А, дак вы о цене! Я спрошу шефа.
После этого «продавец» оборачивался, и кричал в другой конец торгового зала:
– Сколько стоит замечательный темно-синий двубортный костюм?
«Хозяин» кричал в ответ:
– Сорок долларов.
«Глухой» продавец говорит клиенту:
– Шеф сказал – двадцать долларов.
Нужно ли объяснять, с какой быстротой многие люди, и молодые и пожилые, выкладывали свои двадцать долларов и спешили, исполненные ликования, покинуть магазин?[48]
В своей работе «Евреи современности» Милтон Химмелфарб, бывший редактор «Комментария», рассказал один из двух известных мне анекдотов о «праведном нееврее», термин, используемый евреями в отношении христиан, спасавших евреев во время Холокоста (второй анекдот приведен в гл. 5). Нижеследующий анекдот во многом отражает то, как, по мнению евреев, воспринимали их польские соседи.
Евреи из польской деревеньки, выжившие в гитлеровские времена, организовали птицеводческий кооператив в Израиле. Будучи благодарны своему другу, пожилому крестьянину, который помог им спастись от нацистов, и горды тем, что смогли наладить производительную и прогрессивную сельскохозяйственную деятельность, они скопили денег и отправили билет тому пожилому крестьянину, чтобы он смог приехать к ним из Польши. Хозяева показали ему свои современные методы и оборудование, на котором работают, чем весьма его впечатлили. Потом они показали, как искусственное 24-часовое освещение способствует тому, что куры несутся беспрерывно. Тот затряс головой и говорит: «Эх, жиды-жиды! Не имея под рукой честных поляков, чтобы их надувать, вы стали надувать кур».[49]
В колкой остроте ранний сионистский лидер Владимир Жаботинский соединил презрение к крестьянской бесхитростности и намек на еврейскую изворотливость: «Российский крестьянин как-то раз высказал математическую теорию: „Четыре да четыре будет восемь, с этим я согласен; но когда кто-то говорит, что пять и три тоже будет восемь, то это уже еврейские уловки“».
Свежие комментарии